Сеть паладинов

Он был немолод, смугл, с чёрной густой бородой и мрачно горящим взглядом тёмных глаз. Одет как состоятельный купец. Однако в речи его присутствовал едва уловимый акцент, который Елена, проведшая много лет в серале и слышавшая множество языков и множество акцентов, не могла не различить. Он был не турок и не грек, не еврей и не армянин. Воин был из латинян[92] и представился посланником доброго Еросолино, его близким другом. Она сразу поняла это, когда он незаметно для её спутников подал ей знак в гостинице. Он явился ночью со слугами, чтобы освободить её. И спасти. И она уже не могла не поверить в это, с ужасом поглядывая на прикрытое тканью тело мавра в углу комнаты.

Перепуганные до смерти Мустафа и Хафиза забились в каморку служанки в ожидании своей участи. Видя, что хозяйке незнакомцы ничего плохого не сделали, они немного успокоились, предоставив свою судьбу воле Аллаха.

Елена решила, что их можно взять с собой. Они были так напуганы, что не помышляли ни о бегстве, ни о сопротивлении. Они служили ей много лет.

Между тем убитого мавра раздели и, завернув в тряпьё, засунули в большой сундук купца. Один слуга переоделся в платье мавра. Слуги купца больше походили на воинов, а не на слуг мирного торговца. Они отлучились в конюшню и покончили с обоими возницами, которых тоже положили в сундуки.

На рассвете постоялый двор покинули сначала две арбы Елены, затем купец со своими людьми. На выходе из деревни, на развилке, обе группы встретились и двинулись по тропинке к морю. В неприметном с дороги овраге были брошены коляски султанши и тела мавра и двух возниц. Слуга купца, спустившись в овраг, вынул пистолет. Засыпав в него порох, он вынул из мешочка пулю в специальном футляре и, тщательно прицелившись, выстрелил в мёртвое тело Гиацинта. Шума выстрела за ветром никто не слышал.

* * *

В тот же день после полудня, когда и пристань, и городок полностью вымерли, из гавани отплыл небольшой каик с купцом, его телохранителями-слугами и членами его семьи — женой, слугой и служанкой. Каик благополучно пересёк канал и причалил к европейскому берегу. А вечером из порта Галиболу, по-гречески Галлиполи, отплыл купеческий корабль с теми же пассажирами. Погода стояла тихая. Перед отплытием капитан судна пришёл оформлять документы к are порта. Корабль под именем «Роза ветров», судя по бумагам, принадлежал венецианскому купцу Зуану Спинаретто. Приписан он был, однако, не к Рагузе, как ошибочно указано в документах, а к Спалато — городу в венецианских владениях на побережье Далмации в Венецианском заливе. Присутствовали в документах ещё и другие неточности, да и капитан подозрительно спешил, но хороший бакшиш, тут же предложенный пузатому и сонному are, быстро решил дело. Корабль покинул порт, миновал замок и арсенал, в котором под аркадой стояли несколько старых полусгнивших галер. Как утверждала молва, это были остатки турецкого флота после его разгрома под Лепанто. Когда далеко позади остались башни маяка, все находившиеся на корабле вздохнули с облегчением.

Возможную погоню они опережали на три-четыре дня. Если позволит погода, этого будет достаточно, чтобы уйти подальше от турецкого берега и перебраться на острова. А там они должны будут поменять корабль и добраться до Спалато.

Глава 18

Венеция. В те же дни

При выходе из Дворца дожей на пьяццетту сенатор Анжело Феро почти у самых ворот, в двух шагах от караульного в жёлто-красной куртке, едва не столкнулся с чьим-то слугой. У него в руке очутилась записка.

Почтенный сенатор не торопился раскрыть её. Спрятав послание в глубине широкого рукава своего платья, он проследовал через многолюдную пьяццетту к молу, где его ожидала гондола. То, что ему сунули записку, не удивило его. Обычная практика в Венеции. Какой-нибудь несчастный, отчаявшись добиться правды в суде, пытался таким образом просить о помощи магистратов. Это могло также быть и сообщение от важных лиц, поручивших ему переговоры.

Уже находясь в гондоле и устроившись в тени фельци[93], по дороге к дому, он развернул листок.

«Достопочтенный мессер сенатор! Имею честь снова пригласить вас на водную ночную прогулку, — было написано с шутливостью, за которой скрывались серьёзные государственные интересы. — Встреча на том же месте, на углу известного вам канала и улицы Мадонны. Сразу после риальтины[94]».

Разорвав листок, сенатор бросил клочки в воды Большого канала. Сойдя с лодки на каменную площадку за мостом Риальто, он приказал баркаролло подготовить гондолу к ночной прогулке и отправился отдыхать.

Когда с наступлением безлунной ночи он снова покинул дом и в сопровождении баркаролло объявился на площади, это вызвало лихорадочное возбуждение в комнате на первом этаже гостиницы «Серебряный лев». Вот оно! Всё вернулось! Гондольер тем временем помог Феро забраться в лодку, ловко оттолкнулся веслом от парапета и поплыл по узкому каналу Святых апостолов.