Сеть паладинов

— Совершенно верно. Его звали Константин Палеолог Драгаш. Что я знаю об этом императоре? Он был, пожалуй, достойнейшим из многих правителей погибшей империи. Он отказался сдать Константинополь туркам. Он руководил защитой города в течение всей 54-дневной осады. А в последнем бою, узнав, что нападавшие прорвали оборону и вошли в город, бросился в гущу битвы со словами: «Сразимся с этими варварами!» — и там нашёл свою смерть. Его опознали в куче тел только по золотым застёжкам на сапогах с двуглавым византийским орлом. Насчёт его захоронения есть разные версии. По одной версии, когда кто-то из воинов принёс Фатиху голову Константина, тот поцеловал её и будто бы сказал: «Счастливы были подданные иметь такого государя, каков был ты». Потом якобы он передал голову православному патриарху, чтобы тот похоронил её по греческому обряду. Патриарх вложил её в серебряный ковчег и похоронил под престолом в Святой Софии. По другой легенде, Фатих распорядился голову сначала прибить к Августовой колонне, а затем забальзамировать и отправить по магометанским землям как свидетельство его победы над греками. А тело похоронили с императорскими почестями на одной из площадей Вефа, квартала в центре Стамбула. Тот же Антиох водил нас и к этой могиле. Скромная каменная плита. На плите выбит крест и имя усопшего по-гречески «Константин II». Умер он сорока девяти лет от роду в последний день штурма города, 29 мая 1453 года.

Кстати, вот тебе и ещё одно древнее пророчество, появившееся будто бы ещё в годы создания Константинополя — тысячу лет назад, и которое знали все европейцы, жившие в Стамбуле. Оно звучит примерно так: «Горе тебе, седьмихолмный град! Константином будет возведён великий город, а также в царствование Константина он и разорится за то, что греки, утопая в беззакониях, предались своей гордости!»

— Серьёзный документ, — подытожил Лунардо, протягивая листы плана «Кизил элма» своему помощнику. — Но он, по-моему, ещё больше запутывает дело.

— Почему запутывает?

— Потому, что если этот план составлен сенатором Феро со слов монахов, то он абсолютно все запутывает. В него трудно поверить, — Джироламо перелистал страницы плана. Текст был написан аккуратным почерком и имел вид полноценного документа, составленного частным лицом. На некоторых страницах имелись таблицы, была приложена подробная карта Далматинского побережья Венецианского залива, схемы передвижения войск, их высадки.

— Ты видишь, — прокомментировал Лунардо. — Настоящий проект войны с расчётами и выкладками, планом военной компании и передвижения войск, направлением ударов и прочее. Посмотри таблицы: рассчитано количество фуража для лошадей, число кораблей для десанта, а также — пушек, и аркебуз, и мушкетов, и боеприпасов к ним. Понятно, почему Феро работал над планом так долго. Всё это сразу запомнить и вкратце пересказать просто невозможно. Но тогда неизбежно возникает вопрос о личностях монахов. Кто они? Монахи ли они вообще или солдаты? — Лунардо поджал губы, и в углах его рта обозначились складки. Он покачал головой, словно отвечая самому себе. — Нет. Это, конечно, не монахи! Но кто они? Кому принадлежит этот план? Затем, посмотри. Это скрупулёзная разработка совместной атаки нескольких армий на турецкие позиции на Балканах. Армий нескольких государств. В том числе и Венеции. Венецианцам здесь отводится естественная роль: обеспечить военно-морской десант союзных держав. Неужели можно поверить, что какие-то монахи, повстанцы смогли бы разработать подобный документ? Ты в это можешь поверить?

— Не могу, — согласился Джироламо.

— Так кто же они? Спрашиваю тебя, как «адвокат дьявола»[110].

— Ответ вроде бы напрашивается, — сказал Джироламо. — Если мы точно уверены, что это не греческие монахи, и вообще не монахи, и при этом заклятые враги османов, то вот и ответ: Феро вёл переговоры с представителями христианской Священной лиги о плане военного выступления против османов!

— Но Священной лиги не существует! — возразил Лунардо. — По крайней мере, пока не существует. Я получил подтверждения об этом из Рима, Неаполя и Праги! Напротив, наши отношения с папой, кайзером и испанским королём стремительно ухудшаются!

— Тогда я не знаю, падроне, — Джироламо развёл руками.

— Ещё один вопрос: почему Феро встречался с «монахами» таким экзотическим способом? Зачем ему нужны эти прогулки в гондоле по ночам? Ведь это не любовные свидания, да и он уже далеко не молод!

— Чтобы оставить все в тайне.

— Конечно, чтобы оставить все в тайне. — Реформатор кивнул, будто бы соглашаясь, затем лукаво посмотрел на своего помощника. — Но не кажется ли тебе, что он сохранил бы все в большей тайне, если бы засел с этими «монахами» во Дворце дожей в секретной комнате или ещё где-нибудь и методично записывал бы их предложения, тут же передавая материалы своим заказчикам из Совета Десяти. Уж того, что произошло с ним и его сыном, не произошло бы точно! Да и с нашим бедным Франческо тоже!