Сети сатаны

Некоторые из паломников, очевидно, тоже решили сойти на берег. Взвалив на себя поклажу, артисты тронулись в путь, причем Мустафа тащил два тяжелых сундука с реликвиями. Арчибальд повел их по лабиринту переулков. Иоганн не сразу осознал, что же с этим городом было не так: им не встретилось ни единой повозки. Казалось, любые грузы здесь переправляли по каналам и узким протокам. В переулках же было до того тесно, что они с трудом могли разойтись с многочисленными прохожими, коробейниками, нищими и разряженными патрициями. Кроме того, Иоганн заметил: дома располагались таким образом, что парадный вход находился со стороны канала, где имелась небольшая пристань или причал. Двери со стороны проулков были узкие и простые, предназначенные скорее для прислуги. Арчибальд оказался прав: в Венеции вся жизнь проходила на воде.

Поплутав еще немного, они вышли к высокому зданию в несколько этажей. Изнутри доносились голоса и шум. Иоганн уловил обрывки фраз на немецком. Ворота были распахнуты, и открывался вид на внутренний двор, где стояли несколько грубо сколоченных столов. Под аркадой, которая огибала двор, были сложены ящики и тюки, и среди них сновали люди в пестрых одеждах, какие носили богатые купцы. На столах стояли чернильницы и счеты, бледные секретари составляли документы или записывали числа в таблицы.

Арчибальд ухмыльнулся и широким жестом обвел двор.

– Фондако-деи-Тедески. Ни в одной торговой конторе Венеции не царит такой суеты. Немцы – настоящие скряги, особенно швабы! – Он потер руки. – Что ж, посмотрим, помнят ли еще здесь имя Стовенбраннтов… За мной!

Они шагнули было во двор, но тут дорогу им перегородили два стражника – судя по одежде, ландскнехты.

– Здесь не раздают милостыню, старик, – прорычал один из них по-немецки. – Capici? Qui non si mendica! [31]

– Господа, я пришел сюда не просить милостыню, а поговорить с управляющим по торговым делам, – ответил Арчибальд с достоинством, какое только способен был выказать, и смахнул седую прядь с лица. – Передайте ему, что Арчибальд Стовенбраннт вернулся после длительной отлучки.

– Стовенбраннт? – Тучный ландскнехт почесал затылок. – Никогда не слыхал о таком.

– Только не говори этого при управляющем, – одернул его Арчибальд. – В свое время Стовенбраннты продавали здесь сукна больше, чем новоявленные Вельзеры и Фуггеры вместе взятые… Ну, ступай же, нас ожидают.

Стражник колебался. Очевидно, он соображал, с кем имеет дело: с обыкновенным пьяным оборванцем или же с влиятельным торговцем, который запросто мог устроить ему неприятности. В конце концов ландскнехт покорно кивнул.

– Ждите здесь, – проворчал он и направился к аркадам, а его напарник продолжал разглядывать пеструю компанию.

Наконец к ним приблизился тучный мужчина лет пятидесяти, в берете и мантии. В руке он держал отличительный жезл, как полагалось представителю немецких купцов в Венеции. При виде артистов, стоящих в воротах, по лицу его пролегла тень.

– И ради этих оборвышей ты отрываешь меня от переговоров? – вскинулся он на стражника. – Гони их прочь, и чтобы…

– Дорогой Ривершмитт, – перебил его Арчибальд и шагнул к нему с распростертыми объятиями. – Ты что же, не узнаешь старину Арчибальда?

Толстяк нахмурился.

– Не понимаю, о ком…

– Арчибальд Стовенбраннт. Ну, припоминаешь? – Старик вынул мятый документ и протянул управляющему. – Может, это письмо освежит твою память…

Ривершмитт пробежал глазами несколько строк. Наконец губы его скривились в натужной улыбке.

– Дядя Ганса Стовенбраннта, подумать только… Я действительно припоминаю, хотя с тех пор уж много лет прошло. Я тогда был еще юнцом, и ты навещал своего племянника в Гамбурге. Говорят, ты… – он помялся, – долго учился.

Арчибальд пожал плечами.

– Ни к чему ворошить прошлое. Я не пошел по стопам семьи и избрал иное поприще. Ты держишь в руках рекомендательное письмо Стовенбраннтов, и я прошу приюта для себя и этой замечательной труппы, – он показал на своих спутников. – Вам ведь нужны артисты в зимние месяцы, не так ли? Дни теперь серые и однообразные. А чтобы добиться выгодной сделки, следует сначала отвлечь собеседника от дурных мыслей.

– Хм, и в самом деле несколько артистов не помешали бы. Только… – Он окинул взглядом Иоганна и остальных; похоже, увиденное не произвело на него большого впечатления. – Двое юнцов, вероятно, жонглеры, громадный мавр… а там у нас кто стоит?

Все это время Саломе прикрывалась платком. Когда же она показала лицо, управляющий тихо присвистнул.

– Боже правый, а эта красота продается? Я знаю одного богатого патриция, и он…

Мустафа сделал шаг вперед и уставился на Ривершмитта так, словно тот очернил разом и Бога, и всех святых. Управляющий понял, что совершил ошибку.

– Ну, я только подумал, и вот… – начал он оправдываться.

– Прекрасно; значит, договорились, – вмешался Иоганн и встал рядом с Арчибальдом. – Где мы разместимся?