Сети сатаны

– Ты немало осведомлен для простого артиста, – продолжал он. – А может, ты бродячий схоласт? Или был послушником в монастыре и сбежал от своего аббата? – Он смерил Иоганна насмешливым взглядом. – Или еще от кого-то?

– Я… и в самом деле немного учился, – ответил Иоганн, гордый тем, что собеседник принял его за студента. – И я немного говорю на латыни и греческом.

– В самом деле? – Венецианец поправил очки, словно хотел повнимательнее рассмотреть Иоганна. – Quemadmodum omnium rerum, sic litterarum quoque intemperantia laboramus, – произнес он.

– Non vitae sed scholae discimus [32], – с улыбкой ответил Иоганн, понимая, что мужчина решил проверить его. Это была известная цитата Сенеки, которую он совсем недавно узнал от Арчибальда. – Si tibi libet colloqui in hoc modo: Homo Deus est 

[33], – добавил он.

Последние слова сами собой соскочили с языка. Иоганн вспомнил, как Арчибальд предостерегал его, что не стоит на людях произносить эту фразу. Венецианец, похоже, понял значение слов. Он прищурился и склонил голову набок. Иоганн вдруг почувствовал себя совершенно беспомощным, как мышь перед змеей.

– Где ты услышал эти слова? – спросил венецианец. – Человек есть Бог… Известно ли тебе, что Церковь запретила произносить эту фразу?

– О, я… я… и не думал… – забормотал Иоганн, проклиная себя за несдержанность.

Теперь он понимал, почему Арчибальд предостерегал его: по всей видимости, слова эти служили доказательством ереси. Наверняка и в Венеции действовали суровые инквизиторы, готовые пресечь любое богохульство.

– Видно, я… где-то подхватил эту фразу… – пытался он оправдаться.

Венецианец холодно улыбнулся.

– Я не собираюсь доносить на тебя. Но мне по душе твое остроумие. Полагаю, ты истосковался по знаниям. Ведь так?

Иоганн молча кивнул и почувствовал облегчение, когда разговор перешел в новое русло.

– Я живу в старинном доме в Сестиере-ди-Сан-Марко, – продолжал вельможа. – Моей семье принадлежит крупнейшая библиотека в Италии. Хотел бы ты взглянуть на нее? Буду рад принять тебя в своем доме.

– Это… непозволительная честь для меня, – Иоганн залился краской. – Я всего лишь бродячий артист…

– Вздор, – мужчина отмахнулся. – Я вижу, что ты способен не только на фокусы с яйцами, – он усмехнулся. – Хоть тебе и удалось скрыть свое истинное «я» под этим шутовским нарядом. У меня, к сожалению, не было сына, который так же стремился бы к знаниям. Если тебе так проще, просто воспринимай мое пожелание как приказ. Я отправлю тебе послание.

– Послание… от кого?

– Просто жди письма от синьора Барбарезе.

Иоганну в этот миг показалось, что глаза его сверкнули за стеклами очков. Венецианец провел языком по губам, как и в ту минуту, когда выпил яйцо.

– Тебе придется по вкусу моя библиотека, я в этом не сомневаюсь. Arrivederci [34].

Он поднялся и скрылся в тумане под аркадами, словно большая старая рептилия.

* * *

Юноша до поздней ночи лежал без сна и думал о странном синьоре Барбарезе и его приглашении. Чего добивался этот венецианец? Иоганн слышал о мужчинах, которые ради утех держали при себе красивых юношей. Может, в этом и крылась причина его интереса? Еще до встречи с Саломе Иоганн сознавал, что он хорош собой, и даже ловил на себе взгляды престарелых господ. Юноша представил, как длинные подагрические пальцы Барбарезе скользят по его коже, и ему стало дурно…

Венецианец внушал Иоганну страх, а странные очки придавали его облику нечто зловещее. Его черная одежда пахла плесенью, как будто ее достали прямо из могилы. Но Иоганн понимал, что не сможет отказаться от приглашения. Этот Барбарезе был членом Синьории, самого могущественного совета в Венеции. Если Иоганн ослушается его приказа, то остаток дней, вероятно, проведет в какой-нибудь темнице.

На следующий день он был рассеян и во время утреннего представления ошибался в самых простых трюках. Эмилио лишь поглядывал на него и хмурился.

– Что с тобой такое? – спросил он его в паузу между номерами. – Можно подумать, у тебя похмелье. Но я не заметил, чтобы ты вчера пил.

– Плохо спал, – проворчал Иоганн. – Только и всего.

Он решил пока не рассказывать остальным о приглашении. Дело касалось только его и Барбарезе. Ему не хотелось впутывать в это друзей и, возможно, подвергать их опасности.

Юноша прождал целый день, а потом и следующий, но письма так и не получил. Когда же Барбарезе не напомнил о себе и на третий день, Иоганн решил, что послания можно уже не ждать. Возможно, вельможа всего лишь одурачил его или не придал тому разговору значения и просто забыл обо всем. Иоганн почувствовал облегчение и вновь посвятил себя представлениям. В свободное время он погружался в занятия с Арчибальдом, но познания старика почти иссякли.

– Мне больше нечему тебя учить, юноша, – магистр покачал головой. – Латынью ты владеешь лучше меня, а на греческом я знаю лишь несколько похабных стихов Сапфо.