Севастопольский блиц

Император еще немного расспросил корнета о его путешествии на воздушном корабле, но информация была на удивление скудна. Вошел через грузовой люк вместе с конем в трюм штурмоноца в Севастополе, через некоторое, совсем небольшое, время вышел на киевское шоссе между Гатчиной и Санкт-Петербургом. Внутри все сделано не как у людей, а из металла. Все острое, холодное, глядишь порежешься. Летательный корабль снаружи при лунном свете видел вполне хорошо. Весь из блестящего металла и острый как волчий зуб. Летает не как птица, маша крыльями, а сам по себе. Да и крыльев-то у него никаких и нет. Поднялся в воздух, будто всплыл, развернулся – фюить, и улетел, только его и видели!

Подивившись такому рассказу, Александр Николаевич опять отправил гонца прочь, только задумываться на этот раз он уже не стал. Император, ничуть не скрываясь, считал себя посредственностью и понимал, что у него просто не хватит ума решить вопрос во всем его многообразии. Россия находится в полной политической изоляции – и вдруг, откуда ни возьмись, у нее появляется союзник, способный решить все проблемы. Но кто скажет, так ли оно на самом деле, и не поддастся ли Александр Николаевич на грандиозный обман, выставляя себя на посмешище? А может, наоборот, в случае отказа упустит единственную возможность достойно выйти из тяжелейшей ситуации? Поэтому император взял со стола прямоугольник блестящего беленого картона и собственноручно начертал на нем несколько слов по-французски, после чего, вложив листок в конвертик, запечатал его своей личной печатью и позвонил в колокольчик.

– Великой Княгине Елена Павловне в Михайловский дворец лично в руки, – объявил он, протягивая конверт с посланием явившемуся на звонок лакею, – и поторопись, братец, сие дело воистину неотложной важности…

11 апреля (30 марта) 1855 год Р.Х., день третий, 13:05. Воздушное пространство над Черным морем, борт ротного штурмоносца типа «Богатырь».

Командир пароходофрегата «Владимир» капитан первого ранга Григорий Иванович Бутаков (35 лет).

В последние дни у нас в Севастополе все ходили гоголем, с шапками набекрень, но я не понимал всеобщего оптимизма. Конечно, приятно, когда супостат оказывается повержен и унижен, но ведь, в конце концов, нашей заслуги в этом не было. Все сделали бомбические пушки и хорошо вооруженная пехота нового союзника. К тому же флота отсутствие заслуг касается вдвойне, ибо наши корабли заперты в Севастополе словно в клетке: во-первых – нашими же затопленными у входа бухту кораблями; во-вторых – французским флотом, обосновавшимся поблизости от Севастополя в Камышовой бухте. Прорываться в море с несколькими оставшимися у нас пароходофрегатами и бессмысленно за незначительностью сил, и самоубийственно – по той же причине. Перехватят и забьют насмерть залпами линкоров, тем более что среди них тоже есть корабли, оснащенные паровыми машинами, а значит, не зависящие от силы ветра. Правда, некоторое время я думал о том, чтобы поставить на наши пароходофрегаты таинственные артанские пушки, но и это дело оказалось не таким скорым, как хотелось бы, тем более что лишних пушек, а самое главное, бомб, к ним у артанского князя нет. Предполагается, что подобные орудия с казенным заряжанием, пригодные для установки на корабельные станки, изготовят наши российские заводы… но пока это случится – война с коалицией уже закончится.

Сегодня меня неожиданно вызвал к себе адмирал Нахимов и повелел временно сдать командование «Владимиром» моему старшему офицеру.

– Поймите, Григорий Иванович, – сказал он мне, – вроде бы и всем хорош ваш «Владимир», но не к месту он нам сейчас со всех сторон. Да и после войны ничего, кроме как разоружить и пустить на линии пакетботом, в голову не приходит, ибо устарел он со всех сторон. Ну, сами посудите: колесный движитель – анахронизм, будущее за винтовыми пароходами; деревянный корпус – анахронизм, корпуса будут стальные, в крайнем случае, стальной набор и деревянная обшивка…

– Господи! – непроизвольно воскликнул я. – Это сколько ж стали^[14] потребуется для того, чтобы построить флот?! Миллионы пудов!

– Не миллионов пудов, а миллионов тонн, – со вздохом сказал адмирал Нахимов. – Но ничего не поделаешь: хочешь приличный флот, наравне с британским или французским – учись плавить сталь, много стали. Но сие уже не наша с вами забота, а господ промышленников. Наше дело – определить, какие корабли необходимо строить, чтобы их не потребовалось списывать задолго до наступления сроков естественного износа, а потом мы должны грамотно командовать этими кораблями в сражениях, чтобы они не погибали почем зря по разным дурацким поводам…

Немного помолчав, Павел Степанович добавил: