Северная сторона сердца

На Бурбон-стрит запах свежего пива смешивался со старым, дополняя характерный душок городских улиц. К вечеру температура воздуха упала и полуденный зной немного уменьшился. Теперь тяжелый воздух разбавляли аппетитные запахи, доносившиеся из немногочисленных открытых ресторанов, и изысканный аромат женских духов, отлавливавший, подобно невидимой руке, прохожих перед дверями клубов. Хрупкая иллюзия воскресного спокойствия, которую Дюпри созерцал в полдень, сменилась лихорадочной вечерней суетой. По улице в обоих направлениях двигались толпы народу, и Амайя заметила, что некоторые горожане носили праздничные шляпы, бусы и карнавальные костюмы. Зазывала стриптиз-клуба приглашал всех желающих посетить свое заведение, выкрашенное в цвета американского флага, видимо, обещая клиентам услуги подлинно патриотичных девушек. Чуть дальше, на помосте прямо посреди улицы, стоял проповедник. Тыча пальцем в тех, кто с любопытством поглядывал на стриптиз-клуб, он кричал во все горло:

— Покайтесь, грешники! Конец близок. Господь обрушит на вас свой гнев; сегодня вы предаетесь похоти, а завтра будете плакать, как дети, но будет поздно.

Амайя усмехнулась, пожала плечами и покосилась на Дюпри. Она не в первый раз видела уличного проповедника и слышала речи о конце света, но на фоне города, притихшего в ожидании урагана, такие речи оставляли несколько иное впечатление.

Булл поравнялся с Дюпри и что-то прошептал ему на ухо. Не замедляя шага, Дюпри покосился в сторону террасы, на которую указывал Булл и откуда утром на него смотрела пожилая женщина. К удивлению Джонсона и Амайи, проповедник внезапно покинул трибуну, двумя широкими шагами нагнал Дюпри и попытался схватить его за плечо. Тот вздрогнул и машинально сунул руку в карман в поисках талисмана, который дала ему Нана, но вспомнил, что забыл его в другой куртке. В ту же секунду Билл Шарбу бросился вперед и заломил проповеднику руку, прижав ее к спине, а затем обхватил его за шею, полностью обездвижив.

— Не дергайся, приятель, — прошептал Билл ему на ухо, — кричать можешь сколько угодно, но только попробуй еще кого-нибудь тронуть.

Самозваный апостол мигом притих.

— Большинство из них безобидны, но иногда они не знают меры и вопят во всю глотку. Думаю, его слишком возбудило приближение урагана. Он сделал вам больно? — спросил Шарбу, обращаясь к Дюпри.

Тот отрицательно покачал головой и поморщился.

— Старая рана. Ноет весь день; наверное, из-за сырости.

Амайя опустила взгляд. Лицо Дюпри исказила боль, но природа ее была не физическая. Ей было знакомо это чувство. Она подняла руку к голове и коснулась шершавого края старого шрама, почти не заметного под волосами. Он был на месте. Иногда она не вспоминала о нем месяцами, забывала, что он вообще там, — но недавний разговор с тетей и гримаса Дюпри снова подняли старые воспоминания на поверхность.

Задумчиво ощупывая кончиком пальца края шрама, Амайя взяла очередную ложечку великолепного инжирного мороженого, которое ее уговорил попробовать шеф-повар. Она не любила сладкого. Аромат горячего сахара, муки и растопленного масла вызывал у нее иные ощущения, нежели у других. Амайя отказалась от традиционного местного пирога с орехами пекан, но ее отказ только подстегнул пыл шеф-повара, который не успокоился, пока не отыскал десерт, который она согласилась попробовать.

— …Сначала я не был уверен, потому что их методы работы отличаются от наших, но, думаю, Булл и Шарбу нам очень помогут.

— Простите? — сказала Амайя, отвлекаясь от своих мыслей.

— Билл и Булл. — Дюпри кивнул в сторону бара, где двое детективов из Нового Орлеана оживленно беседовали с Джонсоном и просили официанта увеличить громкость телевизора.

Изображение урагана, вращающегося над Мексиканским заливом, заполняло весь экран. Шарбу поднял руку, и бар умолк. Голос за кадром комментировал гипнотическое перемещение бури: «Траектория центра урагана не привела к усилению ветров, однако удвоение его радиуса показало, что начался новый период интенсификации».

По бару пронесся разочарованный ропот, как будто любимая команда пропустила гол. Но он быстро стих. Снова послышалась музыка. Никто не бросился к дверям, никто не вскочил, уронив стул. Шарбу и Булл продолжали болтать с Джонсоном и официантом.

Амайя кивнула, задумчиво наблюдая за ними.

— Вам снятся мертвецы, заместитель инспектора Саласар? — неожиданно спросил Дюпри.

На мгновение она растерялась. Неужели ей послышалось?

— Прошу прощения?

— Мертвые не посещают вас, не появляются у подножия вашей кровати, а, Саласар?

Она пошевелила губами, собираясь что-то ответить, но так ничего и не придумала. Что это было? Шутка? Словно догадываясь, о чем она думает, Дюпри добавил:

— Я не шучу. Мне снятся мертвецы. Они преследуют меня, пытаясь о чем-то предупредить, а я не могу их понять. Кошмары прекращаются только тогда, когда мне удается разгадать то, что они пытаются до меня донести.

Амайя широко раскрыла глаза. Сглотнула.

— Э-э-э… — неуверенно протянула она.