Северная сторона сердца

— Я же говорила тебе: нет причин быть грубой. Я думала, с психологом говорить будет проще, чем с обычным человеком. — Она улыбнулась, как будто сказала это в шутку, однако добавила уже более серьезно: — Ты должна понять, что я была нездорова, Энграси, мои действия были лишены какой-либо логики… Но все изменилось; сейчас я на терапии, и лечение наконец-то помогло. Не думай, что было быстро или просто, — добавила она доверительным тоном. — Поначалу таблетки почти не действовали; в свою защиту могу сказать, что правильно подобрать терапию очень сложно. Я начала принимать лекарства, но чувствовала себя очень плохо: сонливой, медлительной, отупевшей. Я ненавижу себя такой, золовка; пойми, уж что-что, а тупость мне точно не свойственна. Я испытывала ужасную панику от того, что таблетки уничтожают мою личность; в конце концов, это самое главное, что есть в человеке.

Энграси сложила руки на груди, не сводя с нее глаз; она начинала уставать от этого спектакля, однако необходимо было выяснить, к чему все это ведет.

На лице Росарии снова нарисовалась обворожительная улыбка.

— Но сейчас все позади — доктор Идальго наконец подобрал идеальную для меня формулу. Я чувствую себя хорошо, Энграси, даже отлично. Таблетки помогают, я снова научилась ясно мыслить; принимая их, я могу контролировать все свои действия. При этом голова в порядке, и, что самое главное, — она сдвинула очки на кончик носа, чтобы Энграси видела ее глаза, — мою личность это не меняет. Я остаюсь собой.

Энграси знала: перед ней волк.

Она сделала шаг вперед и даже позволила себе положить правую руку на плечо Росарии.

— Я очень рада за тебя, невестка, — насмешливо произнесла она, подражая чужому тону, — но меня не волнует, пьешь ты эти таблетки или смываешь их в унитаз. Это ничего не меняет.

Росария перестала улыбаться, чуть подалась вперед и накрыла ладонью руку Энграси.

— Ты ошибаешься, это все меняет; я же тебе говорила, что мои поступки были лишены логики и здравого смысла. Надеюсь, ты поняла меня правильно: я всегда знала, что должна делать, но не всегда могла выбрать подходящий момент. Разница в том, что теперь я точно знаю, что и когда мне нужно делать. — Она вцепилась в руку Энграси, словно клещами. — С того дня, как родилась эта девочка, я знала, что у каждого из нас свое предназначение, Энграси: Амайю ждет ее судьба, а меня — своя.

Энграси отступила и вырвала руку, словно ее ударили.

— Ах ты, дрянь! — пробормотала она, задыхаясь от омерзения.

— Боже! Я ожидала этого от кого угодно, но только не от тебя, Энграси; ты же квалифицированный психолог! — проговорила Росария с притворным разочарованием.

Руки Энграси так дрожали, что она сцепила их вместе, чтобы невестка ничего не заметила.

— Девочка к тебе не вернется, я не отдам ее тебе. Я готова на все. А если ты обратишься в суд…

Росария покачала головой и снова улыбнулась, на этот раз с оттенком веселья.

— Разумеется, никто не пойдет в суд. По понятным причинам, это не вариант. — Она оглянулась. — Только представь, какой скандал поднимется в городе, а я только наконец-то сумела поднять вашу вшивую пекарню… Нет, на такое я не пойду.

Энграси растерялась.

— Тогда…

Вместо ответа Росария внезапно развернулась зашагала прочь, как будто разговор окончен. Но потом остановилась и повернулась с победной улыбкой.

— Я же говорила тебе, что отныне у меня в голове полная ясность. Теперь я точно знаю, что и когда должна делать.

Энграси стояла посреди улицы, пока ее невестка не скрылась из виду. Она была рада, что Росария тоже не может ее видеть: ключи дважды выпали у нее из рук, прежде чем ей удалось открыть дверь. Наконец замок щелкнул, она вошла в дом, закрыла дверь и прислонилась к ней спиной, словно это было единственное, что сейчас удерживало ее на ногах. За всю свою жизнь Энграси никогда не была так напугана.

Глава 27

Царапины

Новый Орлеан, штат Луизиана

Поздний вечер воскресенья, 28 августа 2005 года

Дюпри вошел в зал заседаний в сопровождении пары патрульных в форме.

— Джонсон, Саласар, это агенты Эллиот и Кейс, — представил он своих спутников, и те кивнули. — Они из полиции Галвестона. Проехали более шести часов, чтобы доставить нам оригиналы фотографий с места убийства Эндрюсов, а заодно более поздние, со скрипкой. — Он продемонстрировал картонную коробку среднего размера, которую держал в руках.

— Ничего себе! — воскликнул Джонсон. — Вы проделали такой путь, притом что тут с минуты на минуту начнется ураган? Час назад начался комендантский час.

Патрульные переглянулись, неловко держа в руках фуражки.

— Мы не знали, что все настолько серьезно, — ответил один из них. — К тому же нам казалось, что у нас достаточно времени. Капитан Рид дал понять, что это очень важно…

Джонсон улыбнулся. Бедняга извинялся, словно его в чем-то упрекают.

— Так и есть… Просто мы не ожидали, что вы появитесь перед самым ураганом.

— Мы очень вам благодарны, — вмешался Дюпри, — но теперь не можем вас отпустить: вам придется оставаться здесь, пока ураган не закончится.