Северная Ведьма

На миг у воительницы даже прояснилось в глазах от ярости – чужие прикосновения к её мыслям, к её памяти, к её святыням были отвратительны… впрочем, как и чужие мысли и воспоминания, хлынувшие на неё потоком. Кое-что из этого, правда, она уже видела – в своих кровавых снах. Однако потом силы окончательно оставили Шаарту, и она ткнулась головой в снег.

Вокруг потемнело – то ли смеркалось, то ли подступала смертная тень. Орка безучастно смотрела на свою руку, лежащую на снегу, на валяющиеся Проклятые клинки, так и не испившие вражеской крови.

Ну уж нет… Шаарта ар-Шурран ас-Шаккар встретит свою судьбу только в сражении! Не так! Не валяясь в снегу словно падаль!..

Она напряглась. Онемевшие пальцы сжали эфес. Вторая рука поползла по снегу – дотянулась не с первого раза, но сумела взять меч. Крысолюд – и впрямь божок этого презренного народца – был слишком занят, чтобы обращать внимание на последние движения своей жертвы.

Не в силах подняться, Шаарта подтянула к себе мечи. Перехватила обратным хватом – теперь острия смотрели ей в грудь. Вот так… ещё одно усилие, и она всё же выйдет победительницей из этого боя! Только надо вложить в удар все оставшиеся силы, не пожалеть, чтоб руки не дрогнули.

Что-то тёмное шевельнулось на снегу. Шаарта поморгала: в сгущающемся сумраке к ней приближались два янтарных огонька. Змея! Посох-змея! Надо успеть, пока она не доползла и не добила её, беспомощную.

Нет! Она умрёт так, как хочет сама, и ещё прихватит с собой врага.

Орка изо всех сил сжала эфесы, зажмурилась на миг. «Akhari. Судьба».

И ударила. Боль пронзила её от макушки до пят, дыхание пресеклось. Один клинок вошёл в живот, другой – между рёбер. На снег брызнула кровь, чёрная в сумерках.

«Нет! Нет! Ах ты, тварь!..» – Крысолюд аж завизжал. Только что он наслаждался победой, он не ждал атаки. Проклятые клинки пронзили не только тело орки – но и самого божка, и пили его теперь, как выпили стройного бога-воителя и огненную богиню.

«Нет! Нет!.. Ты, ты!..»

«Я же говорила, не спеши», – губы уже не шевелились.

Крысолюд визжал и сыпал проклятиями, всё слабее и слабее. Зато змея подползла ближе, в сгустившейся тьме ярко горели золотые глаза. Она остановилась, поводила головой, примериваясь к прыжку, – и прыгнула. Только, вместо того чтобы ещё раз вонзить зубы, просто ударила умирающую орку головой в лицо.

И Шаарта ар-Шурран умерла.

И они вывалились в реальность.

Это было всё равно что вынырнуть из тёмного, затягивающего, душного омута. Орка лежала на снегу, ловя ртом холодный воздух и ничего перед собой не видя. Жива! Жива!.. Всё-таки жива! В ушах ещё звучал последний вопль крысолюдского божка – имя его для орки оказалось совершенно непроизносимым, – и воплем этим было проклятие, длинное, изощрённое, звучавшее почти как заклинание.

Но самого крысюка уже не существовало. Он исчез, выпитый до дна древними злыми клинками.

Сполох озарил Шаарту – золотисто-оранжевый, яростный – и угас. Послышались удар, треск, ругань. Орка подняла голову: Публий Маррон укрылся в крипте и оттуда метал в противников клубы алхимического пламени – больше, видимо, у него никакого оружия не оставалось. А противников прибыло – вернулась полурыба-полулягушка на коротких ножках, явился снежный великан, державшийся пока в отдалении, тёмное молнийное облако кружилось вокруг них, да и огненная дева, оказывается, ещё не полностью лишилась сил. Один угол крипты обвалился, и мраморные сколы ярко белели в наступающей ночи, по другой стене стекало что-то тёмное, источавшее кислый резкий запах.

– Ах ты, пузырь ходячий! – Маг снова выпустил клуб весёлого оранжевого пламени, целясь в рыбу. Существо отскочило, но недостаточно проворно, пламя зацепилось за бок, и чешуя затлела. – Ага, работает!..

Шаарта вскочила на ноги. После всего пережитого мир казался каким-то другим, странным и непривычным… может, так оно и бывает после смерти? Ведь умирала-то она по-настоящему.

Руки сами нащупали эфесы Проклятых мечей, лунно-светящиеся клинки выпорхнули из ножен, вспороли темноту. Шаарта прыгнула вперёд – легко и далеко, очутившись прямо перед топчущейся на месте рыболягушкой, по боку которой всё ещё весело прыгали язычки пламени. Однако та оказалась вовсе не так уж неуклюжа: проворно обернулась и плюнула в орку чем-то чёрным и едким, Шаарта едва успела пригнуться. В следующий миг клинки одним движением вскрыли чешуйчатый бок от хвоста до головы, как некогда орочий нож вскрывал рыбин, пойманных в северных реках. Туша рухнула на снег, забилась, разбрызгивая ядовитую кровь; раздался нечеловеческий, полный смертной муки вопль, от которого заныли виски – зато мечи аж засияли, выпивая чужую душу, впитывая чужую силу; она клубилась вокруг клинков светлым бурлящим ореолом.

Снежный великан, чёрное облако и огненная дева отступили, но недалеко – будто чего-то ждали. Или кого-то. Не мешало бы хорошенько оглядеться…

Впрочем, приглядываться особенно и не пришлось. Шаарта умела видеть, а сейчас, после возвращения от самых врат небытия, она видела куда лучше.