Северный пес

Грэм вполне отдавал себе отчет в том, что ехать в Наи вместо того, чтобы поскорее убраться с материка, сходно с самоубийством. Мало того, он рисковал не только своей жизнью, но еще и жизнями Марьяны и Конара. Если кто-то из сумеречных братьев, знающих о казни, будто бы произошедшей в Танеле, узнает его и поймет, что казнь эта была фарсом, никому из участников фарса не поздоровится. Грэм знал это, но поделать ничего не мог. Оставлять на произвол судьбы поместье, не зная, вернется ли в него когда-нибудь, он не собирался.

Поэтому он никак не мог обойтись без визита в Ваандерхельм и к поверенному. Он собирался оставить некоторые распоряжения, поскольку управляющему следующие несколько лет предстояло вести хозяйство в двух поместьях самостоятельно. Для него это, конечно, было не в новинку, но раньше его действия контролировала Нинель. А теперь Грэм охотнее дал бы отрубить себе руку, чем согласился бы поставить сестру в известность о своем отъезде и попросить ее присмотреть за Ваандерхельмом до своего возвращения — если только он вернется, — или до появления наследника — если он появится.

Несколько дней с утра до вечера Грэм просидел в кабинете отцовского — точнее, теперь своего поверенного (никак он не мог привыкнуть), разбирая бумаги. Старик — господину Клайссу было уже за семьдесят, — косился на него с явной опаской, припоминая, по-видимому, прошлый визит молодого князя. Грэм тогда обошелся с ним не слишком вежливо, невзирая на почтенный возраст, и вполне понимал его неприязнь. Впрочем, господин Клайсс не позволил себе ни одного резкого слова, держался почтительно; а его помощник, худощавый молодой человек лет двадцати, так и вообще не проронил ни слова и старался держаться от визитера подальше. Грэм посмеивался про себя и вел себя так, что придраться было не к чему — воплощенные вежливость, обходительность и изящество манер.

Бумаг оказалось неожиданно много, и все они требовали пристального внимания к себе, а Грэм абсолютно не разбирался в подобного рода тонкостях. Часть документов он, просмотрев их и прослушав комментарии старика, отложил в сторону, а часть скомкал и бросил в камин, специально разожженный для этих целей, и вместо них написал новые. Говоря откровенно, он понятия не имел, что ему делать с состоянием и поместьями. Неизвестно, понадобятся ли они когда-нибудь ему самому; с другой стороны, и оставлять их в пользу сына Нинели или еще кому-нибудь он не хотел. С редкой настойчивостью перед внутренним взором появлялась улыбающаяся мордашка светловолосого малыша; Грэм, сцепив зубы, отгонял видение. Пожалуй, для Джулии будет слишком большим шоком обнаружить, что в распоряжении сына оказалась парочка ленных владений. Она ведь ничего не знала о титуле своего любовника. Да и неизвестно еще, как повернется жизнь, возможно, Грэму придется вернуться когда-нибудь, а ему не хотелось бы оказаться без крыши над головой. В результате, оба поместья он оставил за собой, оговорив, однако, что в случае его смерти Ваандерхельм должен отойти Моргану, сыну Нинели, а малое поместье — Мэнни, сыну Гаты. Конечно, если у него самого до того времени не будет законных наследников. Своему собственному сыну он отписал немалую сумму денег, дав Клайссу указание перевести их в банк того города, где жили родители Джулии, на имя Грэхема Амонтедо. Остальную, словно ничуть и не уменьшившуюся часть состояния, он пока решил оставить там, где она находилась, лишь взяв некоторую — довольно крупную — сумму золотом и драгоценными камнями. Позже, определившись со своим местонахождением, он планировал списаться с поверенным на предмет дальнейших указаний.

После того, как все дела были улажены — на это ушла почти целая неделя, и Грэм все больше нервничал, — оставаться более стало не за чем. Перед Грэмом во весь рост встал вопрос, куда направить стопы свои? Ответа на него он не знал. Отправляться к дикарям — неважно, на север или юг, — он не хотел. В пустынях песчаных и ледовых, равно как и в джунглях, его наверняка не знали, не слышали и имени его, но порвать с цивилизацией он был не готов. Он был и оставался городским человеком до мозга костей. Но где найти такой город, в котором бы о нем ничего не знали? Есть ли поселение, в котором не было бы храма Фекса и сумеречных братьев? Впрочем, в Истрии, скорее всего, про мнимую казнь отступника и не слыхивали, но в Истрии зато был Крэст Авнери. Грэм не был уверен, что истрийский принц до сих пор не ждет его с распростертыми объятиями и с любовно разложенными на столе пыточными инструментами. Можно утешать себя тем, что прошло уже более десяти лет, но кто знает, каков срок жизни ненависти? Из-за Крэста Грэму пришлось десять лет назад покинуть Истрию, Крэст же «выкурил» его спустя полтора года и из Наи. Теперь в Наи Грэма уже не разыскивали по приказу Авнери, это было известно совершенно точно, но вот в Истрии… Островная империя слишком далеко, чтобы можно было что-то сказать наверняка.