Северный пес

Но сон не шел. Грэма беспокоили планы Марьяны, ему не нравилось то, что она хотела сделать для спасения его жизни. Если бы только он мог помешать ей… но как? Поняв, что ему не уснуть, Грэм встал и подошел к двери, присел, дотронулся до замка, пытаясь понять, как он устроен. Сумеречные братья толк в замках знали, и этот был рассчитан и не таких профессионалов, как Грэм. Где-то через полчаса он отступился. Может быть, он и сумел бы справиться с этим запором, но лишь с помощью подручных средств, голыми же руками — нет.

Еще через какое-то время дверь, загрохотала, открываясь. Грэм вскочил с тюфяка, изготовившись к броску. Он думал только о том, как избежать задуманного Марьяной, и теперь был готов на все, кроме покорного ожидания. Он решил уже броситься на первого, кто войдет к нему, а там — будь что будет. Грэм не знал, что остановило его, ведь в первый момент он не увидел лица вошедшего; и только спустя несколько секунд понял, что это — Конар.

— Борон тебя побери, — выдохнул он, отшатываясь к стене. — Я чуть не убил тебя, парень.

Конар глянул на него удивленно, но тут же в глазах его появилось понимание. Он кивнул, прикрывая за собой дверь, и шагнул вглубь камеры.

— Госпожа Марьяна прислала меня узнать, все ли в порядке, мастер Соло.

Невольно Грэм рассмеялся.

— Какая заботливость! Можешь передать ей, что все хорошо, и единственная моя просьба — чтобы она не тянула долго.

— Мастер Соло, — Конар понизил голос. — Как получилось, что вас привезли сюда для казни?..

— Во-первых, какой я тебе мастер, тем более — сейчас? Во-вторых, спроси лучше у Марьяны. Она тебе расскажет, как я предал Фекса и всех братьев.

Конар подошел почти вплотную и встал, прислонившись к стене плечом.

— Я знаю, госпожа Марьяна хочет отвести от вас смерть. Она рассказала мне…

— Знаешь? — вскинул голову Грэм. — Ну тогда передай ей… передай, что я запрещаю ей это делать. Слышишь? Я прокляну ее имя…

— Мне кажется, мастер Соло, ее не переубедить, — серьезно сказал Конар. — Да я и не хочу. Я не считаю приговор справедливым. И я уверен, что мой дед не одобрил бы его.

— А то, что вместо меня казнят другого, кажется тебе справедливым? Нет, Конар, это не дело.

— Это бесполезный разговор, все уже решено.

— Решено? — Грэм закусил губу. — А что, если я сейчас отниму у тебя ключи и оружие, и уйду отсюда?

— Не сомневаюсь, что вы сможете справиться со мной, — спокойно ответил Конар. — Но отсюда вы не уйдете. Вас убьют.

Нет, не объяснить им, насколько это безразлично: убьют его или оставят в живых. Не понять им, как человек может перестать цепляться за жизнь. Они не знают, что было с ним в последние годы, да и откуда — он же не рассказывал.

— Я в любом случае отсюда не уйду, — устало сказал Грэм. — Иди, Конар. Оставь меня в покое — ради своего Фекса.

Конар склонил золотую голову в почтительном поклоне, отступил на шаг:

— Я передам ваши слова госпоже Марьяне. До встречи, мастер Соло.

Едва за ним захлопнулась дверь, Грэм тяжело опустился на убогое ложе. Что ж, раз так, он просто не даст увести себя, когда за ним придут. Всю дорогу он вел себя смирно, так хватит с сумеречных братьев его покорности. Не отпускали, правда, мысли о Мэнни, но разве ему хуже будет при храме, чем с непутевым дядюшкой?

Сумеречные братья, меж тем, не спешили, словно давая Грэму время «накрутить» себя. Он и накручивал, и через какое-то время был уже в таком диком нетерпении, что не мог сидеть на одном месте, метался по камере, словно зверь по клетке. Пока его окончательно не сломила усталость как физическая, так и душевная. Возможно, это тоже был тонкий расчет братьев — прислать за ним, когда он будет пребывать в самой крайней точке бессилия и равнодушия.

Так и случилось. Заслышав звук шагов и лязг металла, Грэм едва успел приподняться, а в его камеру уже входили люди. Он не понял, сколько, в сумерках зрение путалось, да и не было у него времени, чтобы установить точное количество. Сумеречные братья действовали очень быстро и согласовано. Грэм только начал подниматься им навстречу, как на голову его обрушился очень точный и очень болезненный удар. Он в то же мгновение потерял сознание и упал обратно на пол.

Пришел в себя он оттого, что в лицо его плескали ледяной водой. Он полулежал на ровной твердой поверхности, вовсе не похожей на пол темницы, скорее — жесткая кровать или скамья, застеленная одеялом. Затылок дико болел, и Грэм подумал, не проломили ли ему там кость. Он попытался пошевелиться и едва не взвыл от взорвавшей голову боли. Тогда он осторожно открыл глаза.

Низкий бревенчатый потолок плавал в сизом мареве. На фоне этого потолка Грэм увидел несколько склонившихся над ним лиц, но сначала не мог сообразить, кому они принадлежат.

— Очнулся, слава богам, — проговорил смутно знакомый голос. — Как вы себя чувствуете, мастер Соло?

Ну конечно, Конар. Сквозь марево проступили золотистые блики его волос.

— Так себе, — ответил Грэм, с осторожностью ворочая языком. Казалось, одно слишком громко произнесенное слово окончательно взорвет его череп. — Что произошло?