Северный пламень

— А вот и знаменитая Полоцкая София! — как-то криво усмехнулся Петр, выбрасывая длинную руку в темно-зеленом сукне в сторону белеющего в синем летнем вечере храма с поблескивающими золотыми маковками шлемовидных куполов.

— Скроменький какой-то, мин херц! — хихикнул Меньшиков, крестясь. — Прости меня, грешного, Господи… Я думал, что он огромный.

Они стояли и смотрели на Софийский собор…

Храм величественно возвышался среди деревьев на Верхнем замке Полоцка. Две высокие барочные ажурные башни, обращенные к Двине, огромный центральный неф, оканчивающийся на севере высокой и массивной апсидой, — все это производило сильное впечатление на Петра. «Прав был Симеон Полоцкий. Красив! — думал, почему-то злясь, Петр. — Умеют же строить, проклятые униаты!»

На восточном фасаде храма виднелись полукруглые многогранные пристройки, украшенные двумя рядами ниш с полуциркульным верхом, совсем как в старинных киевских памятниках времен Ярослава Мудрого. Здесь литвины издревле хоронили своих князей. Умерших погребали в саркофагах, сложенных из плинты…

Последний раз Полоцкая София содрогалась от грома пушек и удара ядер в 1563 году, когда Полоцк штурмовал Иван IV, в тот же год утопивший в Двине всех полоцких евреев. С тех пор храм отремонтировали, дополнили. Его обновленный двухбашенный фасад с высоким щипцом в середине, с тонко найденными пропорциями, был необычайно живописен. На двух массивных ярусах башен высились ажурные, тонко прорисованные и затейливо декорированные еще два яруса, между которыми возвышался столь же ярко украшенный щипец…

— Айда, Сашка, осмотрим сей знаменитый храм изнутри! В Москве о нем в свое время много Симеон Полоцкий рассказывал…

Петр семимильными шагами направился к воротам Собора. Меньшиков и пять офицеров семенили следом. Петр, не крестясь, вошел, лишь пригнулся, словно боясь стукнуться головой о притолоку, хотя вход был достаточно высок даже для его трех аршинов роста. На голове царя не было треуголки, и обнажать чело Петру не пришлось. Меньшиков же снял треуголку, почти испуганно осенил себя крестом, поклонился. Офицеры, также снимая головные уборы и крестясь, вошли в полумрак пахнущего ладаном и воском священного зала, о котором так много слышали, но пока не видели воочию.

— Venimus, Vidimus (Мы пришли, мы увидели — лат.)… — произнес Петр вроде как в шутку.

Внутри храма стояли, молясь, пятеро священников в похожих на католические рясах: викарий Константин Зайковский, проповедник Феофан Кальбечинский, регент соборного хора Якуб Кнышевич, отцы Язэп Анкудович и Мелета Кондратович.

Когда Петр въезжал в Полоцк, то к нему первым делом пришли отец Анкудович и викарий Зайковский, просили:

— Каб Божая хвала i ўсе малітвы нам засталіся нязьменнымі згодна са старадаўнім звычаем Усходняй царквы, а таксама ўсе цырымоніі ды абрады нашае Царквы…

Петр чуть раздраженно отвечал, что приехал в Полоцк не реформы церковные вершить в чужом ему государстве, а военными делами заниматься.

— Как положено тут у вас, так нехай и остается, — махнул рукой Петр, и святые отцы вздохнули облегченно, ибо немало были наслышаны историй из прошлого, как правили да воевали

Параскева Пятница, икона XVI века

с истинно русским православием Литвы московские попы Алексея Михайловича, отца Петра.

Однако с утра настроение у Язэпа Анкудовича было каким-то тревожным. Он не находил себе места, а в голове все время крутились мысли о царе и его воинстве, все еще стоящем в Полоцке, превратившемся в назойливую и нахальную толпу. Да и Петр в последние дни не выглядел очень уж благодушным.

«Набрал дурного в голову и покоя себе не найду», — рассердился сам на себя Язэп Анкудович, и чтобы отвлечься от тяжелых дум и плохого настроя, решил лишний раз помолиться перед иконой Богоматери:

— Biтaй, Марыя, поўная ласкі, Пан з Табою, благаславеная Ты між жанчынамі i благаславены плод улоння Твайго, Езус. Святая Марыя, Maцi Божая, маліся за нас, грэшных, цяпер i ў хвіліну смерці нашай. Амэн.

И едва закончил читать отец Анкудович, как двери в храм с легким скрипом распахнулись, впуская шумную толпу в сопровождении высокой фигуры царя Петра.

Священники обернулись.

— Эй, кто тут у вас старший! Покажите царю Московии свой знаменитый Собор! Ну, что здесь самого древнего есть? — громко произнес Петр, слегка пошатываясь и развязно озираясь по сторонам. Эхо громкого голоса царя отозвалось под сводами центрального купола Собора, где поблескивали мелкие кубики стеклянной мозаики, изображавшей главных библейских персонажей и сцены христианского вероучения. Сияющий мозаичный золотой фон усиливал яркие, насыщенные тона изображений сводов. Меньшиков восхищенно вздохнул, задрав голову.

— Красиво, мин херц, однако!

— Мы молимся, — тихо, но твердо возразил викарий, но Петр уверенно ответил:

— Мы гости! А ну, показывайте, что тут у вас ценного есть!