Сезон дождей

– Я не волынил. Я рассказывал о важных для меня…

– Принести другой стакан? – перебила Лиза.

– Нет, не надо.

– И какую сумму надо вручить для начала адвокату?

– Пятнадцать тысяч рублей, – вздохнул Евсей Наумович. – Это аванс. Четверть всего гонорара.

– А если адвокат не выиграет дело? Если тебя засудят?

– Не знаю, – почему-то шепотом ответил Евсей Наумович и добавил усмехнувшись: – Тогда я сэкономлю сорок пять тысяч.

– Тоже неплохо. Пригодятся на первое время, когда выйдешь на свободу.

Евсей Наумович в тревоге поднял голову.

– Чушь какая-то, – пробормотал он. – И вообще, найденный в баке младенец вообще не был ребенком той женщины. Формально я не обязан оказывать ей материальную помощь, а именно в этом она меня обвиняет.

Евсей Наумович хлопнул ладонями по столу. Резкий звук привлек внимание посторонних.

– Чушь! Бредятина! – выкрикнул Евсей Наумович и резко умолк.

Лиза молчала.

К соседнему столику подошел молодой человек в берете набекрень. Евсей Наумович услышал голос девушки: «Наконец-то… Как дела?» – «Херово», – ответил молодой человек и, сорвав с головы берет, подсел к столу.

Евсей Наумович криво усмехнулся, наклонился к Лизе и проговорил:

– Неужели есть дела более херовые, чем идти под суд?

– Есть, – ответила Лиза. – Когда вместо тюрьмы попадаешь в морг.

– Ну это уж крайности, – вновь усмехнулся Евсей Наумович.

– Кстати, как там твой товарищ?

– Какой товарищ?

– Тот, что звонил тебе, обещал вернуть какую-то книгу. У него еще обнаружили болезнь крови.

– Рунич? Не знаю. Я так и не навестил его в больнице.

– Думаю, он с радостью бы поменялся с тобой местами, – произнесла Лиза. – Так что не бздите, полковник. Еще не все потеряно.

– Что?! – изумленно переспросил Евсей Наумович.

– Не бздите, – с готовностью повторила Лиза.

– Но почему «полковник»?

– На генерала, Сейка, ты не тянешь. – серьезно ответила Лиза. – Признаться, и на полковника не очень. Так, скорее, старшина сверхсрочник. Как мой дядя, мамин брат, большой мудак был, извини.

– Вот еще, – ответил Евсей Наумович.

Странное состояние. Когда никаким оскорблением нельзя обидеть. Об этом Евсей Наумович подумает позже. А пока он произнес:

– Между тем, я капитан. Еще в институте присвоили звание. Капитан от инфантерии. В запасе.

– Капитан от чего?

– От инфантерии. Пехоты!

Лиза расхохоталась и встряхнула головой. Красная пластмассовая заколка выглянула из гущи волос на светлой пряди, подобно красному кузнечику. Лиза тронула пальцами амулет, пытаясь упрятать его обратно в прическу, она не любила выставлять напоказ дешевую заколку, стеснялась. Амулет, по ее признанию, хранил Лизу от «сволочеватых мужчин». И это предназначение дешевой пластмассовой шпильки вдруг повергло Евсея Наумовича в хаос тягостных размышлений, от которых он как-то устранялся с тех пор, как приблизил к себе эту женщину. Копеечная пластмассовая полоска предстала сейчас символом другой жизни Лизы. Полоска насыщалась кроваво-красным цветом, набухала, вытягивалась, обретая какое-то одушевленное состояние, напоминающее контуром кота. Зловещего красного кота. Того самого котяру, что выскочил из лукошка, когда бойкая бабенка затевала свою забаву. И тут, словно ярким блицем, в воображении Евсея Наумовича возник внешний облик женщины с котом. Удивительно – за все время после необычной встречи Евсей Наумович не мог восстановить в памяти ее образ, а тут.