Сезон дождей

Как она тогда сказала по телефону: «Мужчина с бабским характером невыносимей женщины с мужским. Потому как женщиной быть гораздо труднее. Но не мне судить тебя, Сейка. Просто мы разные люди. И я не злюсь на тебя, поверь. Понимаю, сейчас не самый удачный момент твоей жизни, но я и в дальнейшем буду тебя бесить. Сейчас тебе надо быть самим с собой, доверять только собственной интуиции, не перекладывать на другого свои проблемы. Чувство облегчения от общения с кем-то – это самообман, Сейка». Так она сказала или другими словами, но по смыслу именно так. И повесила трубку. Евсей Наумович тупо разглядывал дырочки микрофона, куда провалился голос Лизы. Он хотел перезвонить ей, сказать недосказанное. Но медлил. Он тогда испытывал необъяснимую стеснительность, смешную и нелепую после того, что между ними было. Сознание Евсея Наумовича как-то приоткрыло более глубокий смысл ее слов, о котором, возможно, Лиза и не догадывалась, произнеся их по наитию. В сложные минуты жизни именно одиночество наиболее верный советчик. Неспроста многие озарения ума проявлялись в одиночестве.

Бледно-лимонный свет впечатал в стену контур оконной рамы. При порыве ветра контур колебался, выхватывая из темноты фотографии. Сосед из какой-то верхней квартиры купил дорогущий автомобиль и держал его во дворе. А для устрашения угонщиков протянул от балкона шест, на который подвесил на крюке мощный фонарь, вызвав протест тех, чьи окна попадали под свет фонаря. Мало того что ночь превращалась в день, крюк на шесте противно скрипел при порывах ветра. Аркадий-муравьед бегал по квартирам, собирая подписи возмущенных соседей. Евсей Наумович подписался без особой охоты – ни к чему ему связываться с тем бандитоподобным соседом, – но пришлось уступить ерническому намеку Аркадия, мол, зачем вам лишнее освещение. Евсей Наумович кисло усмехнулся и подписал. И вправду, тогда свет фонаря вызывал недовольство Лизы. Теперь-то бледно-лимонный свет мог сколько угодно колотиться в стену спальни, пробуждая лишь воспоминания при виде фотографий.

Особенно Евсею Наумовичу нравилась фотография, что висела в простенке справа. При порыве ветра свет фонаря падал на него и трехлетнего Андронку в маечке и панамке на голове. Жена Наталья и Эрик оставались затемненными. Тогда они отдыхали под Новым Афоном, снимали дачу у какой-то оборотистой москвички, хозяйки халупы на берегу Черного моря, почти у самой воды – во время шторма волны добегали чуть ли не до каменой ограды фруктового сада. Семейство Дубровских занимало комнату, а Эрик разместился в пристройке. В том году, помнится, турнули Хрущева с правительственных постов, и они сидели на пляже, прильнув к маленькому радиоприемнику хозяйки, слушали «Голос Америки». На берегу моря особенно хорошо ловились радиосигналы от турецких ретрансляторов. Бывали дни, когда Евсей оставался один с этим радиоприемником, а Наталья, поручив Андронку отцу, отправлялась с Эриком в горы. Они добирались даже до Эшери – горного селения между Афоном и Сухуми, славящимся своим рестораном с живой форелью. Поговаривали, что ресторан соорудили в надежде, что американский президент Эйзенхауэр проедет по этой дороге с Хрущевым. Проезжал, нет, неизвестно, а Наталья с Эриком побывали. Уговаривали и Евсея, да Евсей не мог оторваться от радиоприемничка. Вообще, та поездка к морю в некотором смысле выглядела авантюрой. У Дубровских особенных денег на поездку не было. И Эрик подкинул идею. В те годы только появились в продаже механические бритвы «Спутник» – белая пластмассовая штуковина с маленькой сетчатой насадкой. Закручивай пружину и брейся. Так вот, головастый Эрик предложил накупить эти бритвы, у Эрика были сведения, что на юге о новинке еще не знают и можно выгодно перепродать. Он даже одолжил Дубровским денег для торгового оборота. Было куплено сорок бритв по шестнадцать рублей за штуку. Приехав в Афон и разместившись, новоявленные коммерсанты отправились в Сухуми на базар, поручив Андронку хозяйке. На базаре, великодушно оставив в стороне пугливую чету Дубровских, Эрик демонстрировал свое коммерческое нахальство. Он без стеснения подходил к мужикам и предлагал товар. Для убедительности он даже брил щетину у запыленных дорогой колхозников-абхазцев, без воды и мыла. Изумленные мужики скупали разом по несколько штук за сорок-пятьдесят рублей за бритву. Хватка Эрика увлекла и Евсея. В коммерческом азарте он заглядывал в разные «точки» – пивные, закусочные и просто предлагая бритвы через забор. Евсей продал двадцать восемь бритв. Затем его прихватил милиционер. И если бы не вмешательство Натальи, неизвестно, чем бы закончилась авантюра с бритвами «Спутник».