Сезон Гроз.

Чародейка, как призрак, появилась из-за портьеры. Как и Мозаик, она была в белом врачебном халате, а ее заколотые рыжие волосы покрывала полотняная шапочка, которая в обычных обстоятельствах показалась бы смешной. Но обстоятельства не были обычными, и смех был неуместен, ему понадобилась секунда, чтобы это понять.

Она подошла, молча поцеловала его в щеку. Губы были холодными. А под глазами темнели круги.

Она пахла лекарствами. И чем-то еще, что использовала для дезинфекции. Это был противный, отталкивающий, больной запах. Запах, который вызывал тревогу.

– Увидимся завтра, – опередила его она. – Завтра мне обо всем расскажешь.

– Завтра.

Она взглянула на него, и это был взгляд сквозь даль, сквозь разделяющую их пропасть времени и событий. Ему понадобилась секунда, чтобы понять, насколько глубока эта пропасть и как отдалили их события.

– Может, лучше послезавтра. Сходи в город. Встреться с поэтом, он очень беспокоился о тебе. А теперь, пожалуйста, иди. Я должна заняться пациенткой.

Когда она ушла, он посмотрел на Мозаик. Наверное, достаточно красноречиво, потому что она не замедлила с объяснениями.

– Утром у нас были роды, – сказала она, и голос ее немного изменился. – Сложные. Она решила использовать щипцы. И все, что могло пойти плохо, пошло плохо.

– Я понял.

– Сомневаюсь.

– До свидания, Мозаик.

– Тебя долго не было, – она подняла голову. – Гораздо дольше, чем она ожидала. В Риссберге не знали, или делали вид, что не знают. Что-то произошло, правда?

– Что-то произошло.

– Я поняла.

– Сомневаюсь.

*

Лютик поразил его сообразительностью. Он подтвердил факт, очевидность которого Геральт все еще не вполне осознал. И целиком так и не принял.

– Конец, да? Как ветром унесло? Ясно, что ты понадобился ей и чародеям, сделал свое дело, а теперь можешь уйти. И знаешь, что? Я рад, что это произошло. Когда-нибудь ведь должен был закончиться этот причудливый роман, и чем дольше он продолжался, тем опаснее становились его последствия. Ты тоже, если хочешь знать мое мнение, должен быть счастлив, что можешь выбросить это из головы, и что все прошло так гладко. Поэтому на твоем лице должна сиять радостная улыбка, а не эта мрачная и угрюмая гримаса, которая, поверь, совсем тебе не идет. Ты выглядишь с ней просто как человек после тяжкого похмелья, который вдобавок отравился закуской и не помнит, обо что и когда он сломал зуб или откуда на его штанах следы семени.

– А может, – продолжал бард, абсолютно не смущаясь отсутствием реакции со стороны ведьмака, – твоя подавленность проистекает от чего-то другого? Может оттого, что тебя выставили за дверь, когда ты планировал финал в своем собственном стиле? Эдакий уход ранним утром, и цветы на столике? Ха, ха, в любви как на войне, мой друг, и твоя милая поступила как истинный стратег. Действовала на опережение, превентивной атакой. Наверное, она читала «Историю войн» маршала Пеллиграма. Пеллиграм приводит много примеров побед, достигнутых с помощью подобного фортеля.

Геральт по-прежнему не реагировал. Лютик, похоже, реакции не ожидал. Он допил пиво, кивнул трактирщице, чтобы принесла следующее.

– Принимая во внимание вышесказанное, – продолжил он, покручивая колки лютни, – я вообще за секс на первом свидании. Рекомендую на будущее, во всех случаях. Это устраняет необходимость дальнейших встреч с тем же лицом, которые бывают иногда утомительными и времязатратными. Раз уж об этом зашла речь, восхваленная тобой госпожа адвокат в самом деле стоила затраченных усилий. Ты не поверишь…

– Я поверю, – ведьмак не выдержал, прервал его довольно резко. – Поверю без рассказа, так что можешь его пропустить.

– Ну, да, – заключил бард. – Угнетенное состояние, обеспокоенность и самокопание, из-за этого ты вспыльчив и груб. Это не только из-за женщины, сдается мне. Тут что-то еще. Знаю, черт побери. Я понял. В Новиграде ничего не вышло? Не вернул мечи?

Геральт вздохнул, хотя обещал себе не вздыхать.

– Не вернул. Опоздал. Возникли сложности, много чего произошло. Попали в грозу, потом наша лодка начала протекать… А потом один кожевенник тяжело заболел… А, не буду тебя мучить подробностями. Короче говоря, я не успел вовремя. Когда добрался до Новиграда, аукцион уже прошел. В Доме Борсодов разговор был коротким. Продажи на аукционе являются конфиденциальными, чтобы защитить покупателей и продавцов. Посторонним лицам компания не предоставляет никакой информации, бла, бла, бла, до свидания. Не узнал ничего. Не знаю, проданы ли мечи, и если да, то кто их купил. Я даже не знаю, выставлял ли вор вообще мечи на аукцион. Он ведь мог проигнорировать совет Пратта, мог найти другую возможность. Ничего не знаю.