Сезон охоты на кротов

Хотел попросить, чтобы она не уходила — сейчас, когда она не сможет отказать — но не смог. Заглянув в глаза, склонился и принялся целовать — медленно, словно заговаривая, словно опутывая ее. Влада стонала, раскрывалась для него и, раскинув широко руки, беспомощно хваталась за складки покрывала. Выгорая дотла, она металась в его руках, будто никак не могла насытиться.

Он рухнул рядом с ней, сгреб в охапку и улыбнулся. Обухову казалось, что Влада полностью покорена, что она снова принадлежит ему. Что она не уйдет. Влада вернула ему улыбку, и, дождавшись, когда его дыхание выровняется, соскользнула с постели.

— Ты куда? — Обухов распахнул глаза.

Женщина не смотрела на него. Не пытаясь прикрыть наготу, встала.

— Мне надо идти…

Сердце в груди Обухова сделало болезненный кувырок, со скрипом соскочило с петель и рухнуло. В горле пересохло. Он привстал на локте, хотел что-то сказать, напомнить, как им было хорошо и что надо попробовать все с начала. И еще — что она сама пришла, первая. Но не смог — слова застряли в горле.

Она вышла, а он продолжал лежать и прислушиваться, как она одевалась. Что-то неповоротливое и колючее, как старый дедов шерстяной шарф, поселилось в сердце, заполнило грудь и не позволяло дышать. Влада появилась в дверях уже одетая и аккуратно причесанная. Пройдя в спальню, присела на край кровати.

— Ты, наверное, про меня плохо думаешь, — прошептала. — Что я тебя использовала…

— Есть такое, — отозвался Обухов, с удивлением обнаружив, как изменился его голос.

Влада помолчала. Усмехнулась:

— Если бы у тебя кто-то был, я бы больше не пришла.

— А сейчас?

— А сейчас… — молодая женщина повернулась к нему, посмотрела лукаво: — А сейчас я буду думать, как все вернуть.

Обухов резко сел:

— А нафига?

— Нафига что?

— Нафига думать? Возвращайся и все! — его глаза лихорадочно блестели, он схватился за брошенную бывшей женой фразу, как тонущий — за спасательный круг.

Влада упрямо тряхнула головой, решительно встала:

— Так нельзя… Ведь мы из-за чего-то разошлись тогда…

Обухов полоснул по ней взглядом, рухнул назад на подушки и демонстративно закинул руки за голову:

— Ну, давай, думай тогда!

Влада еще раз качнула головой, но спорить не стала, на этот раз молча вышла из спальни. Гаврила слышал, как она обулась, сняла с вешалки одежду, как открылась входная дверь.

— Как надумаешь, дай знать! — крикнул почти одновременно со звуком захлопнувшейся двери. Одиночество навалилось на него одновременно с тишиной. — Идиот, блин!

Он выругался, резко поднялся, буквально вырывая себя из разобранной и еще пахнущей Владой постели. В ушах звенело от обиды и злости, перед глазами растекались жирными чернилами пятна — затмевая свет и любые разумные мысли. Замерев на мгновение, пытаясь выровнять дыхание, он сорвался — заревел, с размаха смахнул лампу с прикроватной тумбочки: та ударилась о стену и отлетела к ногам, неловко повиснув на шнуре.

Обухов шумно выдохнул, запрокинул голову и уставился в потолок.

— Кажется, я вспомнил, почему мы развелись, — пробормотал. И крикнул в опустевший коридор: — Потому что я тебя не выношу!

* * *

Неизвестная локация, четверг

Свет в комнате зажегся около семи. Тусклый, подслеповато-желтый, унылый. Без него даже как-то лучше было. Однако выключателя не было. Денис лег на кровать, долго пытался устроиться, отвлечься от собственных мыслей, боли в разбитых кулаках, которые, казалось распухли и горели теперь огнем, и голода — он пялился в потолок, смотрел в круглое окно под потолком и не мог понять, как оказался в такой ситуации.

Его похитили. Сейчас наверняка звонят отцу, требуют выкупа. Отец, конечно, найдет деньги, а значит, есть шанс, что в этой конуре Денис пробудет недолго.

«А если они запросят слишком много, а у отца нет таких денег?».

Мысль о стоимости собственной жизни, немного увлекла. Сперва цитатой про «сто тыщ мильёнов» глупенького Малыша из мультфильма «Малыш и Карлсон, который живет на крыше», потом мысли стали тяжелее: он вспомнил, что у отца были проблемы по работе. Собственно, это витало в воздухе словом «банкротство», которому Денис никогда особого значения не придавал — в его жизни почти ничего не изменилось, если не считать переезда в этот город. Но даже в переезде он нашел что-то положительное, внушив себе, что это ради примирения с мамой.

«А может, у отца нет денег?» — возникла мысль, которая уколола под сердцем.

Тогда его могут заставить их найти. Память услужливо подбросила кадры из американских блокбастеров, в которых привязанных к стулу пленников терзали и мучали на камеру, отправляя видео родителям или мужьям похищенных, чтобы те стали сговорчивее и быстрее искали нужные похитителям суммы.