Сфера

Прозрачность самой «Сферы» тоже была неизбежна. Среди выборных представителей прозрачность набирала обороты, и в компании, а также вне ее заворчали: а как же сама «Сфера»? Да, говорил Бейли в выступлениях перед широкой общественностью и сфероидами, мы тоже должны стать прозрачными. Мы тоже должны открыться. И так возникла корпоративная прозрачность, которая началась с установки в кампусе тысячи камер «ВидДали». Первым делом их понатыкали в комнатах отдыха, кафетериях и на открытом воздухе. Потом, когда Волхвы оценили потенциальные риски в смысле защиты интеллектуальной собственности, камеры появились в коридорах, офисах, даже в лабораториях. Покрытие вышло неполное — оставались сотни секретных зон, а в уборных и других помещениях личного плана камеры были запрещены, — но в остальном кампус отчетливо и открыто предстал миллиарду с лишним своих юзеров, и поклонники компании, и без того преданные ей и завороженные ее таинственной аурой, подобрались ближе, будто сами вступили в этот распахнутый гостеприимный мир.

В ячейке Мэй работало восемь камер «ВидДали», и спустя несколько часов после их подключения ей и ее коллегам поставили новые мониторы — видно их сетку и можно подключаться к чужим. Хочешь — глянь, свободен ли твой любимый столик в «Стеклянной кормушке». Хочешь — проверь, много ли народу на фитнесе. Хочешь — посмотри, что за кикбольный матч идет, для серьезных людей или так, мячик попинать. И Мэй с удивлением узнала, до чего интересна, оказывается, жизнь кампуса людям извне. Не прошло и пары часов, как ей полетели приветы от друзей по школе и колледжу — они отыскали ее и смотрели, как она работает. Ее физрук из средней школы, когда-то считавший, что Мэй несерьезно подходит к Президентским соревнованиям по физподготовке, теперь восхищался: «Приятно видеть, Мэй, что ты так усердно трудишься!» Парень, с которым она недолго встречалась в колледже, написал: «Ты что, вообще из-за стола не выходишь?»

Она стала чуть вдумчивее выбирать, что надеть на работу. Больше обращала внимание, как и где чешется, когда и как сморкается. Но это были полезные мысли, правильная подстройка. И, понимая, что на нее смотрят, что рабочая среда «Сферы» в мгновение ока привлекла самое пристальное внимание всего мира, Мэй острее прежнего сознавала, как стремительно и радикально переменилась ее жизнь. Всего три месяца назад она работала в коммунальной службе родного города, о котором никто и слыхом не слыхивал. А теперь общается с клиентами по всему земному шару, работает за шестью мониторами, обучает очередную группу нубов и чувствует, что она невероятно нужна, ее высоко ценят, ее интеллект развивается.

А с приложениями, разработанными в «Сфере», Мэй способна была повлиять на мировые события, даже спасать жизни в далеких странах. Вот как раз сегодня утром пришло сообщение от подруги по колледжу Тани Шварц — та просила поддержать инициативу, которую продвигал ее брат. В Гватемале действует военизированная группировка, новый всплеск терроризма восьмидесятых — нападают на деревни, забирают женщин в плен. Одна женщина, Ана Мария Геррера, сбежала и рассказала о ритуальных изнасилованиях, о юных девушках, которых берут в наложницы, об убийствах тех, кто отказывается сотрудничать. В колледже Таня гражданской активисткой не была, а сейчас писала, что эти зверства подтолкнули ее выступить, и просила всех знакомых присоединиться к инициативе под названием «Мы слышим тебя, Ана Мария». «Покажем ей, что у нее есть друзья по всему миру и они не согласны мириться с такими вещами», — говорилось в Танином письме.

Мэй посмотрела на фотографию Аны Марии: та сидела в побеленной комнате на складном стуле, равнодушно глядя в потолок, на коленях держа безымянного ребенка. Рядом с фотографией — кнопка с веселым смайликом, подписанным «Я слышу тебя, Ана Мария»; если нажать, имя Мэй появится в списке тех, кто поддерживает Ану Марию. Мэй нажала. «Не менее важно, — писала Таня, — что мы обращаемся к военизированным группировкам и осуждаем их действия». Под портретом Аны Марии было другое фото, мутное: густыми джунглями идут мужчины в разносортной военной форме. Рядом кнопка с грустным смайликом и подпись: «Мы осуждаем силы безопасности Центральной Гватемалы». Мэй на миг замялась, понимая, что это серьезный поступок — высказаться против насильников и убийц, — но она должна выразить свою позицию. Она ткнула в кнопку. Автоответчик поблагодарил ее, отметив, что она 24 726-й человек, пославший веселый смайлик Ане Марии, и 19 282-й, кто послал грустный смайлик военизированной группировке. Таня в письме замечала, что веселые смайлики отправляются Ане Марии на телефон, однако Танин брат пока не придумал, как передать грустные смайлики силам безопасности Центральной Гватемалы.