Сфера

— Есть много возможностей представлять числа, — объяснил Тед. — Микросхема 68090 использует шестнадцать символов, отсюда и название. Шестнадцатиричная система по своей сути отличается от традиционной десятиричной. Выглядит иначе.

— Но в послании использовался ноль через девятку, — перебил Норман.

— Вот о чем я говорю, — сказал Тед. — Поэтому послание и не могло исходить из компьютера. Я верю, что это послание исходит из сферы. Более того, хотя Гарри и думает, что это простой код с замещением, я полагаю, что это прямое видеоизображение.

— Картинка, ты хочешь сказать?

— Да, — ответил Тед. — И я думаю, что эта картинка — изображение самого этого существа! — Он стал рыться в своих бумагах. — Я начал вот с чего.

— Здесь я перевел послание в бинарную систему, — пояснил Тед. — И ты сразу можешь увидеть часть изображения, правда?

— Не совсем, — признался Норман.

— Ну, это предположительно, — сказал Тед. — Я рассказывал тебе, что все эти годы в лаборатории, рассматривая изображения планет, я обдумывал это. Итак, следующее, что я сделал, это вернулся к первоначальному изображению и разделил его промежутками.

— Угу, — пробормотал Норман.

— Согласен, это ни на что не похоже, — сказал Тед. — Но посмотрев на экран издалека, ты все поймешь.

И Тед гордо извлек следующий лист бумаги.

— И? — спросил Норман.

— Не говори, пожалуйста, что ты не видишь рисунка.

— Я не вижу рисунка, — признался Норман.

— Вглядись в него, — посоветовал Тед.

Норман вгляделся:

— Извини.

— Но это же очевидный портрет этого существа, — сказал Тед. — Смотри, вот вертикальный торс, три ноги, две руки. Головы, правда, нет; скорее всего, она помещается где-нибудь внутри тела. Ну, конечно же ты видишь это, Норман.

— Тед…

— Тебя сбил с толку Гарри, а он оказался не прав по существу. Это послание не просто картинка, это — автопортрет!

— Тед

Тед опустился в кресло, вздохнул:

— Хочешь сказать мне, что я перестарался?

— Я вовсе не собирался охлаждать твой пыл, — ответил Норман.

— Но ты не видишь портрет пришельца?

— Нет, правда нет.

— Проклятье. — Тед скомкал и отбросил бумаги. — Ненавижу этого ублюдка. Он так заносчив, что это сводит меня с ума… И в довершении всего, он к тому же так молод!

— Тебе сорок, — возразил Норман. — Я бы не сказал, что это чересчур много.

— Для физика — да, — ответил Тед. — Биологи могут совершать важные открытия и на закате жизни. Дарвину было пятьдесят, когда он опубликовал «Происхождение видов». А химики бывают еще старше, когда проводят важнейшие опыты. Но если физик ничего не совершил к тридцати пяти, уже нет никаких шансов, что он совершит что-либо.

— Но Тед, разве ты не преуспел в своей области?

Тед покачал головой.

— Я не провел ни одного фундаментального исследования. Я анализировал данные, я делал интересные выводы. Но никогда ничего основательного. Эта экспедиция моя последняя возможность совершить что-либо. Чтобы мое имя и вправду… попало в книги.

Теперь Норман по-иному воспринимал энтузиазм и восторженность Теда, как сопротивление неумолимо надвигающейся старости. Заводной, быстро загорающийся Тед цеплялся за свою молодость, не думая о том, что она ушла и ее не вернешь. Это уже не казалось несносным. Это было печально.

— Ну, — сказал Норман, — экспедиция еще не окончилась.

— Да, — внезапно воспрял Тед. — Ты прав. Ты совершенно прав. Еще много необыкновенных открытий ожидает нас. Я просто знаю, что они будут. И они произойдут, это точно.

— Да, Тед, — согласился Норман. — Они произойдут.

Бет

— Черт побери, ничего не работает! — она махнула рукой в сторону лабораторных полок. — Ни один из этих препаратов никуда не годен!

— А что ты пробовала использовать? — мягко спросил Барнс.

Бет перечислила.

— Да ты и сам знаешь. Ни один не годится. Знаешь, мне кажется, что тот, кто оборудовал эту лабораторию, использовал просроченные вещества.

— Нет, — возразил Бранс. — Это атмосфера.

Он объяснил, что в окружающем воздухе всего два процента кислорода, один процент двуокиси углерода, и совсем нет азотистых соединений.

— Течение химических реакций из-за этого непредсказуемо, — пояснил он. — Ты бы заглянула как-нибудь в поваренную книгу Леви. Подобных рецептов ты отроду не видела. Пища имеет нормальный вид, только когда она полностью готова, но готовит она ее совсем не как обычно.

— А лаборатория?

— Лаборатория укомплектовывалась вне расчета на глубоководную среду. Если бы глубина была небольшой, все бы препараты прекрасно работали, даже реакции шли бы быстрее, потому что мы бы дышали обычным, только сжатым воздухом. Но с воздухом, насыщенным гелием, течение реакций непредсказуемо. Но если они не идут, что ж…

— И что прикажешь мне делать? — спросила Бет.

— Лучшее, что ты можешь делать, — ответил Барнс, — это то же, что остальные.

— Ну, вообще-то я могу провести анатомическое препарирование. Для этого есть вполне пригодные инструменты.

— Тогда займись препарированием.

— Хорошо бы только у лаборатории были возможности побольше…

— Придется принимать ее такой, как она есть, — сказал Барнс, — и продолжать работу.

— Лучше выгляните наружу, — сказал появившийся в комнате Тед. — Опять визитеры.