Шадари. Наемница

- Вот даже как? - протянул Натан, пытливо глядя на меня. - Кто-то лишил тебя всего этого?

- Скорее, так сложились обстоятельства, - покачала головой.

- Ты была аристократкой? - высказал предположение Ящер. - По какой-то причине тебя изгнали из рода и клана, убрали татуировку?

- Кое в чем ты прав, в другом ошибаешься.

Я заставила татуировку проявиться и повернула запястье так, чтобы стало видно алкару. Его глаза расширились.

- Но как? Разве можно скрыть родовую татуировку? Нет, я допускаю, что ее можно замазать чем-то или спрятать под браслетом. Но вот так по своей воле убрать или проявить... - он явно был впечатлен. - Это снова какие-то твои особенные возможности?

- Именно, - слабо улыбнулась.

- Но зачем понадобилось скрывать твою принадлежность к аристократии?

Натан, взяв мою руку, внимательно разглядывал татуировку.

- Я не вижу здесь знака какого-то клана. Просто родовую. Значит, мои подозрения, что ты как-то связана с Андрасами или Веннерами, неоправданны. Какой-то свободный род?

- И опять ты прав лишь частично. Да, я из свободного рода. Мое настоящее имя Авалайн Борель.

- Не слышал о роде Борель, - подумав, сказал он, отпуская мою руку.

- Неудивительно, - горько усмехнулась я. - Из всего моего рода осталась только я.

- Как это произошло? - тихо спросил он.

- Налей мне еще вина, - со вздохом попросила. - Говорить об этом нелегко.

Натан сделал то, о чем я просила, и тоже поднес к губам бокал. Он в упор смотрел на меня, не торопя и ожидая, пока буду готова продолжить.

- Когда-то мой род входил в клан Андрасов. Отец был выдающимся артефактором. Знаешь, Питер чем-то его напоминает. Отец тоже был одержим своим делом и создавал то, что и в голову не могло прийти другим. В частности, двигатель на магической тяге придумал именно он.

Натан присвистнул.

- Ничего себе! Но тогда почему его имя никому неизвестно?

- Так сложилось, что когда плодами его труда воспользовались другие, об отце предпочли забыть.

- Андрасы? - догадался Натан.

Я кивнула и продолжила:

- Понимая, какие перспективы открывает его изобретение, отец решил рискнуть. Он хотел лучшего будущего для нас. Ведь до того момента род Борелей был захиревшим. Не пользовался влиянием, не имел каких-то выдающихся богатств. В последней клановой войне Андрасов с Ругару потеряли почти всех. Отец считал, что раз уж Единый дал ему уникальный талант, просто обязан добиться чего-то большего, чем всю жизнь прозябать под тенью Андрасов. Ведь прибыль со всех его прежних изобретений и так отходила в основном в уплату старых долгов. Отец предложил Ланфорду Андрасу сделку. Передачу патентов на все, что было записано на него до этого, в обмен на мирное отделение от клана. Ланфорд тогда посчитал это выгодным. Ровно до того момента, как узнал, что отец сделал новое открытие. Запатентовал он его уже после выхода из клана, и Андрасы никаким боком не могли претендовать на это. Отец строил самые радужные планы на будущее. Нашел спонсоров среди богатых простолюдинов, которых заинтересовало изобретение. Те пожелали вступить в долю в новом предприятии. Он начал строить фабрику и готовить пробный выпуск первого экипажа на магической тяге. К сожалению, не учел, что без покровительства могущественного клана найдется немало желающих прибрать его изобретение к рукам. Когда ему начали угрожать, нанял охрану из наемников, попросил помощи и у новых партнеров. Но те не пожелали рисковать собственной шкурой. Предпочли держаться в стороне и наблюдать, чем все закончится. Наплевав на гордость, отец все-таки пошел на поклон к Андрасам. Попросил помощи взамен на долю от будущих прибылей. Ланфорд отказался. Он был зол на отца из-за того, что тот оставил его с носом. И теперь не намерен был впрягаться. Тоже предпочел наблюдать со стороны. Потом было нападение. Чьи это были люди, так и осталось загадкой. Они были без опознавательных знаков, в черных масках, скрывающих лица. Трупы своих после дела унесли, так что и по ним не удалось опознать. Мне было тогда восемь.

Я и правда словно сама все это пережила. Воспоминания Авалайн настолько переплелись с моими, что ощущала те же эмоции, которые испытывала тогда беззащитная девочка.