Шаг первый. Новый мир

— Самое неприятное в этом то, что при полном контроле теряется эмпатическая чувствительность. Эта самая чувствительность есть абсолютно у всех волшебников и даже обычных людей. Да даже самые примитивные животные, кроме насекомых и прочих обладателей примитивной нервной системы, обладают эмпатической чувствительностью. Для нас, разумных и социальных существ, эта способность сродни зрению по важности. Эта чувствительность позволяет нам понимать друг друга намного лучше, порой совсем без слов. На ней же основывается такое явление, как «эффект толпы» и многие другие.

— Понимаю, — кивнул я. — Потому, в своё время, я выбрал именно окклюменцию для защиты разума, хотя и имелась информация о других способах глухой защиты. Они лишали эмпатии начисто.

Директор лишь кивнул, отпив чая и закусив долькой.

— Это моё объяснение является вступлением сразу к трём темам для разговора, — продолжил Дамблдор. — Вы, наверное, замечали, какие искренние и светлые эмоции испытывают ученики, приходя в Хогвартс в первый раз? Эта радость от удовлетворившего их выбора шляпы, от появившихся в своём множестве блюд? Когда ты стар, ты уже не можешь радоваться подобному, как в первый раз, потому я и остальные преподаватели всегда присутствуют на первом и прощальном пирах в полном составе, а ведь присутствие отнюдь не обязательно.

— Допустим.

— Сильный легилимент, хочет того или нет, ощущает эмоции и поверхностные мысли куда более чётко. Это как человек с очень плохим зрением и человек с острым. И вот, я столкнулся с очень непривычными эмоциями и мыслями. Мне показалось очень интересным то, что вы, мистер Найт, очень «громко думали» о соответствиях и несоответствиях увиденного фильмам и книгам, канону, сказке о «Мальчике–Который–Выжил».

Сказанное заставило меня непроизвольно мысленно напрячься.

— Знаете, мистер Найт, — улыбнулся своим мыслям директор, глядя куда–то вдаль. — Феномен реинкарнации встречается крайне редко и уж тем более в таком виде, что человек помнит своё прошлое. Так, обрывки, мелкие детали. Встретив подобный феномен, да ещё и со знанием возможных событий, я оказался преисполнен надежды.

— Надежды?

— Вы ведь знаете суть пророчеств?

— Безусловно, директор, — кивнул я, отпивая чая и заедая тот лимонной долькой.

— Понаблюдав за Гарри, мальчиком, способным, если верить пророчеству, победить Волдеморта, и понаблюдав за вами, мистер Найт, я сделал выводы. Простые выводы. Том так или иначе возродился бы, ведь я точно знал, что его душа не покинула этот мир, хоть я и не знал, как он смог удержаться здесь. Понаблюдав за Гарри, я пришёл к неутешительным выводам о том, что в ближайшие десять, пятнадцать и даже двадцать лет от него не стоит ждать даже приближения по уровням силы и навыков к Волдеморту. Он мог победить лишь только удачей.

— Чтобы это понять, не нужно быть многоопытным мудрецом.

— Увы, Гарри не оправдал и толики надежд, — понурился директор.

— Но можно ли считать одной из причин подобного то, в каких условиях он жил?

— Безусловно, — директор откинулся на спинку кресла, лицом выражая всю свою скорбь. — Я совершил ошибку. Как много раз до этого, как много раз после… Знаете, мистер Найт… Перед вступлением в Орден Феникса все приглашённые проходят тщательную проверку. Дурсли… Как на них ни посмотри в то время, были великолепной семьей, дружной и любящей. Лили, — Дамблдор посмотрел на меня, — мать Гарри…

— Да, знаю.

— Лили очень плохо отзывалась о своей сестре, но что значат слова против фактов? Перед вступлением Лили и Джеймса в Орден была проведена проверка. Если коротко, то и сама Лили была не подарок, а в испорченных отношениях виноваты как сама Лили, так и её сестра, Петуния. Но не было ничего, что могло бы негативно сказаться на отношении Дурслей к юному Гарри. Я даже попросил присмотреть за ними одну свою старую знакомую… Я просчитался дважды.

Директор сгрёб десяток лимонных долек с вазочки и, вновь откинувшись на спинку кресла, поднёс одну ко рту. Его правая рука была явно под иллюзией, но подвижность потеряла изрядно.

— Я не учёл, что Дурсли будут без любви относиться к мальчику, а моя знакомая… Взросление и жизнь в послевоенных условиях, в разрухе, голоде, холоде и смертях от любой мелочи… Я не учёл, что в её мировоззрении для «нормально живёт, хорошо себя чувствует», будет достаточно того, что у Гарри есть крыша над головой, одежда и какая–то еда… Это моя ошибка.

— Я вас понял, директор, — вновь кивнул я, протягивая руку к оставшимся в вазочке долькам. — Ваш взор обратился на меня. Но что–то я не чувствовал «направляющей руки».

— А вы бы приняли внимание и помощь с моей стороны? Вы не доверяли собственной тени… Что разумно, в Магическом–то мире.

— Нет, пожалуй. Это было бы подозрительно.