Шаг первый. Новый мир

— Когда я предложил Джеймсу и Лили использовать в качестве Хранителя Тайны Сириуса, я руководствовался исключительно качествами юного в то время мистера Блэка. Он бы никогда не предал и под любыми пытками сохранил бы тайну. Это было логичным решением, правильным. Присутствие самого будущего Хранителя на ритуале не обязательно — достаточно его крови. Я и подумать не мог, что они вместо Сириуса выберут Питера. Я до самого конца думал, что именно Сириус их предал, что, конечно, было странным, но сугубо технически — возможным. Знаете, мистер Найт, я считаю категорически невозможным спасти тех, кто сам себе враг.

— А что насчёт лже-Грюма? Многие из тех, кто знает о том, что вы давным–давно знакомы, недоумевают, как можно было упустить из вида то, что он — не настоящий?

— А это относится ко второй причине моего вступления об окклюменции. Аластор — жуткий параноик. Вот, мистер Найт, что о нём вы можете сказать?

Я задумался не на шутку. Грюма я не знаю достаточно хорошо, но каждый раз он предстаёт в немного новом, другом амплуа. Это я и сказал директору.

— Правда, — добавил я с усмешкой, — есть ещё «постоянная бдительность!».

Дамблдор улыбнулся в ответ.

— Да… Постоянная бдительность. Она настолько постоянна, что он держит окклюменцию на максимуме, как, кстати, и вы, мистер Найт. Проблема общения с такими людьми заключается в том, что такие люди совсем не ощущаются эмпатически. Общение с ними — как со стеной. Особенно, если дело касается Аластора. Он может быть любым, и ты не знаешь, когда он настоящий. С вами немного проще — у вас есть характерные привычки, движения, набор улыбок. Но в эмпатии вы так же пусты и словно не существуете. Я уверен, что вам кажется, будто это вы не хотите общаться с другими учениками. На самом деле, это им некомфортно с вами общаться. Вы знаете, что о вас думают?

— Нет. Мне не интересно. Хотя конкретно сейчас — меня боятся.

— Далеко не все, нет. Вами восхищаются, вас уважают, вами любуются. Но при попытке с вами общаться дети просто теряются. Они вас просто не ощущают. Хоть какое–то ощущение от вас появляется в моменты колдовства, или же когда вы принудительно формируете вокруг себя магию, усиливая её давление. Взрослых подобным смутить тяжело, но дети… У них возникает сильный диссонанс в голове от того, что вот вы, вас видно, вас слышно, от вас есть определённый запах, но вы не ощущаетесь. Как мне известно, немногие нашли в себе действительно желание и силы полноценно с вами общаться.

— Занятно…

— Да. Аластор абсолютно такой же из–за своей паранойи. Для меня до сих пор большой секрет — какой он, настоящий Аластор? Потому я и не удивился лёгкому несоответствию образа Барти Крауча–младшего. Это было вполне в духе Аластора. Материал–то он читал грамотно и так, как положено, с опытом и по схеме Академии Аврората… Я отнюдь не гений и не всемогущий, хотя многие решили иначе, слепо следуя за образом, который сами себе и придумали.

— Ясно… — кивнул я, вздохнув. — Но зачем вы вообще всё это мне рассказываете?

— Просто вы, мистер Найт, относитесь ко мне совершенно нейтрально. Я уверен, что полученную информацию вы воспримете адекватно и никак ей не воспользуетесь, равно как и не выпустите в массы. А потом… Потом мне будет уже всё равно. А сказать кому–то хотелось. Что же касается окклюменции…

Директор съел очередную лимонную дольку.

— Я не рассказывал вам об этом раньше, ибо мне это было не выгодно. Боюсь, что если бы вы знали эти нюансы, вы были бы подвержены эмоциям, не были бы столь решительны. Не расправились бы с Волдемортом так быстро, или вообще, покинули бы страну. А наши силы ограничены, а ДМП с Авроратом скованы по рукам и ногам законом, ну, а некоторые — куплены целиком и полностью.

— То есть вы намеренно давали мне все знания и позволяли пользоваться благами Хогвартса, чтобы я устранил Волдеморта?

— Злитесь? Или расстроены моим поступком?

— Ничуть. Я, в какой–то мере, предполагал подобное.

— Это хорошо, — кивнул Дамблдор. — Что же касается третьей темы… Внемлите совету и опыту старика, научитесь снимать свою окклюменцию. Как я и говорил, я однажды тоже попал в такую же ловушку. Я отнюдь не безгрешен, мистер Найт. Я совершал ужасные вещи, идя к своей цели. Но однажды…

Дамблдор прикрыл глаза, явно погружаясь далеко не в самые приятные воспоминания.

— … Обстоятельства, пересилить которые я не мог. Нелепая случайность. Несчастный случай. Мой шок был так силён, что окклюменции не хватило. Она, словно воздушный шарик, лопнула, выпуская всё, что я сдерживал долгие годы. Тяжесть моих грехов и поступков были помножены многократно.

Дамблдор открыл глаза, глядя на меня как никогда серьёзно и печально одновременно.

— До сих пор меня терзают призраки прошлого. Это… — он поднял поражённую проклятьем руку. — Последствие одного из них. Соблазн всё вернуть был слишком силён. Соблазн услышать всего пару фраз…

Он около минуты смотрел на свою руку.

— Решение проблемы Тёмного Лорда… Оно сняло лишь один из многих грузов с моей души. Но похоже, этого оказалось достаточно, чтобы я перестал цепляться за жизнь.