Шаг в палеолит

– Это ещё с детства. Была одна история. Он совсем ещё маленький был. Поймали ребята постарше как-то суслика, да и подложили под зад малому, когда тот садиться начал, пошутили, значит. Тот сел на что-то мягкое, а оно ещё как запищит. Малой с перепугу как подскочил и давай реветь, а все вокруг веселятся и кричат: «Трусливый суслик! Трусливый суслик!» Так и прилипло.

Да, всё так, всё так. Обида, злость, гнев давно перегорели в душе молодого охотника. Не от страха тогда плакал маленький мальчик, а больше от неожиданности. Сколько потом он ни дрался, сколько ни доказывал, что он не трус, ввязывался в различные авантюры, иногда с риском для жизни, – ничего не помогало. Но эти трудности не сломали его, нет! Наоборот, в какой-то момент он понял, что ни ловкостью, ни силой, а уж тем более охотничьей удачей мало кому уступает из сверстников, многих так вообще превосходит. И называть такого, как он – и сильного, и ловкого, и удачливого, – Трусливый Суслик для многих… это так здорово! Словно озарение посетило молодого парня. С того дня он стал ещё внимательней к тем крохам знаний, которые перепадали на его долю от старших охотников, стал ещё осторожнее и хладнокровнее. Совсем перестал реагировать на подначки, связанные с его именем. У него была цель! При посвящении в охотники он должен получить другое, достойное взрослое имя. Но не случилось. Умер старый вождь. Мудрый и справедливый. А новый оставил прежнее. Может, потому, что был заводилой в той дурацкой шутке? Что ж, он пережил и это, ведь новое имя мог дать и шаман. Но шаман неожиданно тоже отказал. Это был удар! Многие смеялись, кто-то просто, кто-то со злорадством, только немногие сочувствовали. И именно этот смех не дал молодому охотнику впасть в отчаяние. Не дали имя эти, есть и другие вожди или шаманы. Только чужим нужно было преподнести некий подарок. И Трусливый Суслик начал готовиться.

На Осенней охоте, где собираются многие, есть одно небольшое племя, которое все называют Мягкие Шкуры. И по праву. Лучших искусников по выделке кожи и меха не было. В племени Правильных Людей самые лучшие меха были от Мягких Шкур. Но делали они ещё и особую, очень мягкую, прочную и красивую шкуру. И очень дорогую. Три Осенних охоты он менял шкурки пойманных лично им бобров на эти шкуры. По две руки бобров за одну. И вот теперь в Пустом Дереве, которое и само по себе являлось немалой ценностью, лежали три такие шкуры.

Когда молодой охотник в первый раз увидел Горького Камня, сразу понял: он не такой, как другие шаманы. И не потому, что странно одет или странно выгладит, не из-за удивительного оружия и непонятных предметов, нет. Он просто другой внутри. Отчего так и почему, Трусливый Суслик и сам не смог бы объяснить, другой, и всё! Потом был Большой костёр, где Горький Камень показал, что он действительно Большой шаман. А Пёстрый Полоз – ничтожество. И чтобы потом ни говорил, какие бы страшилки ни распускал Полоз о Горьком Камне, Трусливый Суслик почувствовал – вот его шанс! Когда к шаману пошли Кулик и другие охотники, он, честно, даже не догадывался, для чего, но увязался за компанию в надежде уличить момент и поговорить с Горьким Камнем. А потом случилось то, что случилось. И увиденное поразило его до самой глубины души. «Колдовство…» – сказал Горький Камень. «Колдовство, колдовство», – бубнили эти дурни на каждом шагу, чтобы оправдать своё поражение, а вот он, Трусливый Суслик, колдовства не увидел. Это было… умение. Да, умение! И самое удивительное, что как раз это умение теперь занимало мысли молодого охотника чуть ли не больше, чем проблемы с его именем.

Пока Хатак рассказывал историю с именем, я смотрел в глаза парню, а он смотрел в мои. Без испуга, без вызова, без заискивания.

«А малый неплох, неплох. Чувствуется стержень».

– Что ж, слушаю тебя, Трусливый Суслик.

– Большой шаман, – начал парень, – я правда и не человек вождя, и пришёл не вместе с глупым Куликом. Но ты мудро заметил, что нужно внимательно выбирать компанию, с которой куда-то идёшь. И вот, – он вытащил пробку из бамбукового тубуса, достал и развернул то, что там лежало, – плата за урок.

Передо мной легли три листа замши. Достаточно большие, вполне можно сшить куртку на мой размер, и очень приличного качества. Тёмно-коричневого цвета, толстые, мягкие.

– Откуда такая красота? – гладя ладонью мягкую поверхность, поинтересовался я.

– Это делают люди племени Мягких Шкур.

– Да, сразу видно, это большие мастера, – продолжая мять замшу, покачал я головой. – Однако я просил с тебя только одну шкуру. И как бы мне ни нравилась эта замша, нужно быть честным: два куска здесь лишние.

– Постой, Большой шаман, – остановил меня молодой охотник, когда я хотел вернуть два листа замши. – Если ты взял бы и эти шкуры, и Пустое Дерево, в котором они лежали, то, может, не отказался бы выполнить мою просьбу?

– И какую же?