Шаг в палеолит

Ранним утром, когда солнце только-только встало, я привёл девочку на небольшую полянку возле меньшей речки, где жарко горел большой костёр. Ещё там находился совсем маленький шалаш, по деревянному каркасу – толстый слой камыша, типа вигвама, на пару человек максимум, в котором стояло ведро, полное раскалённых камней, основательно нагревавшее внутреннее пространство. Это я воссоздал аналог «индейской бани».

– Молчи! Делай, что я тебе говорю, и ничего не бойся, – сказал я Лисёнку.

На что она кивнула с серьёзным и сосредоточенным видом.

Раздев и посадив её на пенёк, я срезал её космы по плечи, и даже то, что осталось, расчесал с большим трудом. Потом вымыл голову горячей водой с простым мылом. Да-а уж, вот где грязь. Засунув девочку в «баню», строго наказал:

– Сиди тут. Дыши носом. Как начнёшь потеть, счищай с себя грязь скребком, – всунул ей в руки маленький деревянный скребок и подмигнул: – Терпи, малышка, от этого ещё никто не умирал.

Вытащив через некоторое время её из шалаша, обмыл тёплой водой и засунул обратно, чтобы ещё посидела при сухом паре. Затем, накидав в ведро свежих раскалённых камней, я поинтересовался:

– Как ты?

– Терплю… – выдохнула она.

– Ну, потерпи ещё чуть-чуть. Сейчас самая веселуха будет. – И плеснул на камни из кружки настоя из сосновых веток.

Если бы Лисёнок могла себе позволить выскочить, она выскочила бы. Но прервать обряд Большого шамана! Впрочем, долго парить я её не стал, зато, как только извлёк наружу, коварно опрокинул ведро холодной воды на её голову. Вот тут она дала визгу… у меня аж уши заложило. Посадил её на пенёк, чтобы пришла немного в себя, парная – это такое дело, особенное, и особенно в первый раз.

Потом я тщательно вымыл Лисёнка со всякими шампунями, ещё один удар по всякой нехорошей живности, а когда вытер полотенцем, то оказалось, что у меня в руках не нечто серо-землистого цвета с грязной паклей на голове, а вполне розовый ребёнок с огненно-рыжими пушистыми волосами.

Затем было одевание с подробным объяснением, что, куда, зачем и как. Девчонка в шоке, всё ощупывала и оглядывала себя, не веря в такое счастье. А подарки? Такого чудесного ножа у неё не было никогда, да что там нож, гребень – вот это чудо!

– А теперь, – когда она немного успокоилась, объявил я, – девочка Лисёнок, ты получишь новое имя. – Я возложил руки на голову моментально притихшей девочки и торжественным голосом произнёс: – Я, шаам Хори Каман, великий и ужасный, нарекаю тебя, дитя, отныне и во веки веков взрослым именем – Соле, что на моём языке означает – Солнце! А на языке Правильных Людей – Дневное Око. Ибо цвет твоих волос сияет и горит как оно. – И я указал на солнце. – Да будет так! Я сказал!!!

У Соле, теперь уже Соле, из глаз текли ручьи слёз.

– Спасибо, Большой шаман, спасибо.

– Ну-ну, маленькая моя, я тут для чего на тебя столько шампуня перевёл, чтобы ты с зарёванным лицом ходила? – Я усадил её на пенёк и раскрыл ладонь, на которой лежали серёжки. – Вот, смотри. Хочешь такую красоту в уши?

Слёзы высохли моментально.

– Очень хочу!

– Но для того, чтобы их вставить, уши нужно будет проколоть, а это очень больно.

Девочка недоумённо похлопала на меня своими зелёными глазищами. Отказаться от такой красоты из-за какой-то там боли?

– Дядя Пётр, наверное, шутит?!

– Мдя… Понятно.

Что ж, спирт, иголка, немного крови и… мои импровизированные серьги в ушах Соле. Даже не пикнула. Только всё время косит глазами, пытаясь разглядеть «страшную красоту». Пришлось достать зеркальце под видом жутко таинственного и магического шаманского камня. Опасался, может, испугается или ещё чего? Вот именно – ещё чего! Напугалась она – держи карман шире! Это вам не Пёстрый Полоз! Это истинная женщина, маленькая, но женщина. Вцепилась и смотрит. И так, и эдак, и снова так.

– Дядя Пётр, я красивая? – Вот как вам это, а?

– Конечно, – не стал кривить я душой. И правда, отмытая, в костюмчике «а-ля амазонка», ярко-рыжие волосы, зелёные глаза – кукла, право слово! – Но когда ты вырастешь, ты станешь ещё краше. Ты будешь настоящей погибелью мужчин.

– Я красивая! – хмуря бровки и сосредоточенно глядя в зеркало на своё отражение, заявила Соле. – Я – Соле Красивая! Я – Соле Погибель Мужчин!

Пришлось срочно отобрать зеркало.

В языке первобытных людей отсутствуют превосходные степени. Хоровое «Ого!!!» слабо отразило реакцию на наше появление в лагере. Хатак только молча покачивал головой. У Хвата реально челюсть отпала, Белка стоял, выпучив глаза, и лишь после долгой паузы робко спросил:

– Ты моя сестра?

Ухмыльнувшись, я положил руку на плечо девочки:

– Джентльмены, разрешите представить вам достояние и сокровище нашего племени – Соле Великолепную.

– Опять ты, Пётр, со своими словечками, – проворчал Хатак. – Но всё же ты – Большой шаман! И – Великий.