Шаг в палеолит

Соле! Эта огневолосая зеленоглазка за год на отличных харчах, в тепле и ласке, при правильной физической нагрузке из девочки-подростка стремительно трансформировалась в юную девушку. Похорошела, вытянулась, даже шнуровочку кое в каких местах на одёжке пришлось подраспустить. Чистенькая, сияющая, и если разбивать сердца мужчин ей пока ещё рано, то своим прикидом она убьёт если не всю, то половину женского состава племени точно. В общем-то, как модель а-ля «Каменный век» я её и беру, помимо одежды на ней будет висеть целая выставка «Последний писк неолита». Серьги, резные крупные бусы, резные кольца на пальцах, плетёный ремешок с подвесками на поясе, гребень, заколки в волосах, фибулы. Как только всё это разглядят женщины, у мужчин племени Правильных Людей настанут «весёлые времена».

Кстати, то, что на обильной и разнообразной еде брат с сестрой пошли в рост, неудивительно, но и Хатак весьма преобразился. Мягкая пища, супы, каши, варёные и свежие овощи. И вот уже старый Хатак выглядит не таким уж и старым. Да, морщины никуда не делись, и зубов не прибавилось, и волосы по-прежнему седые, но… Хатак стал гораздо бодрей, резче. Его лицо часто посещает довольная улыбка. И уже видно, что ему не шестьдесят, а слегка за сорок. И если, извините за анатомизм, ему не будет поддувать в задницу морозным сквознячком, если у него будут сухие ноги и он не будет дышать угарным газом возле костра, ютясь в тесной яранге, то вполне может прожить ещё многие годы. На таких-то деликатесах.

Через три дня, как и предрекал Хатак, явились гонцы сообщить, что племя уже стоит на переправе и Острый Рог ждёт в гости Великого шамана. Пришёл Молодой, что неудивительно, а также ещё четверо охотников, одним из которых был Батор. Значит, всё-таки выжил, и даже встал на ноги. Красавчик!

Хатак был искренне рад видеть Батора, он часто поминал его в своих разговорах, хвалил как охотника и тепло отзывался как о человеке. Даже сдержанно одобрял, как тот мечет дротики. Это Хатак-то, у которого кто не косорукий, тот косоглазый, а остальные и то и другое одновременно. И очень сожалел, что его нет с нами. Я даже однажды поинтересовался, может, Батор – сын Хатака? Старый долго смотрел в огонь и ответил, что был бы счастлив этому, но он не знает. И да, отцам необходимо знать своих детей! Теперь, после долгого общения со мной, он это отчётливо понимает.

Чтобы в будущем избежать лишнего геморроя с праздношатающимися аборигенами там, где мы живём и работаем, я велел ставить лагерь наверху, на одной из полян, расположенной недалеко от обрыва. И приглашать в нашу зону проживания не больше, чем по два человека зараз. Подстраховался на будущее: и чтобы поговорить с потенциально нашими людьми без лишних ушей, и показать им можно чуть больше, чем остальным, да и вообще…

В результате все пришлые по очереди побывали у нас в гостях, поохали, поахали. Уж не знаю, кто из них стучит шаману, а кто вождю, но на ночь у нас остались Молодой и Батор. И если Батор приглядывался с неким непониманием, того ли он перед собой видит, то Молодой первое время вообще смотрел на меня, открыв рот и вытаращив глаза. Он-то, в отличие от Батора, общался со мной гораздо дольше и плотнее и не заметить странностей в моём облике не мог. Было осмелился спросить, а я ему так подмигнул, что у него все вопросы в горле и застряли.

Молодой – и есть Молодой. Хороший парень, но и только. Поэтому был сдан на попечение Хвату. А вот с Батором у нас состоялся обстоятельный разговор.

Уход Хатака не улучшил климат в племени. Если раньше дурацкие закидоны шамана и вождя ещё как-то удавалось сгладить группе авторитетных охотников во главе с Хатаком, то теперь всё стало только хуже, так как у них появилось сильное недовольство друг другом. На Осенней охоте вождь зажёг в стойбище костёр огнём из руки, все в шоке, а шамана чуть кондрашка не хватила. В ответ он грозился призвать духа Чёрной воды и всем всё показать. Народ выжидает. Но ничего хорошего, как думает Батор, не будет. А ещё никто не сомневался, что мы все не пережили зиму. Три охотника, один из которых старый, другой молодой, да двое детей… Какой бы я ни был могучий шаман, шансов у нас не было. Острый Рог так и сказал своим людям, при всех, не стесняясь, чтобы они принесли всё, что от нас осталось. Но Батор верил, нет, знал: мы все живы.

– Кгм… – как всегда очень содержательно прокомментировал Хатак.

Я ясно видел, что Батор хочет, но никак не может начать важный для себя разговор.

– Великий шаман Горький Камень, – решился наконец он. – Я давно хотел поблагодарить за то, что ты спас мне жизнь.

– Батор, – прервал я его, – поверь, моей заслуги тут нет: если пациент хочет жить, никакой доктор не поможет.

Батор недоуменно воззрился на меня, не понимая, что сейчас услышал.

– Великий шаман шутит, – просветил его Хатак. – Он бо-олыпой любитель шутковать. Он говорит, что ты сам боролся за свою жизнь. Поверь, – ухмыльнулся Хатак, – Великий шаман знает, что такое бороться за свою жизнь.