Шаг в палеолит

И уже ночью, когда мы почти заснули, Соле задала самый странный и интересный для меня самого вопрос:

– Дядя Пётр, почему ты раньше никогда не пел, а сегодня вдруг запел?

– Может, потому, что человек поёт, когда просит душа, – после долгой паузы ответил я.

– Я выучу все песни, которые ты знаешь, – донеслось в ответ из темноты. – Моя душа хочет петь!

Подарок, о котором я упомянул, река преподнесла к вечеру третьего дня, когда я начал подыскивать место для ночлега. Время от времени на противоположном берегу появлялись каменные формации, не похожие на те, которые были на нашей стороне реки. Слишком сильно я к ним не присматривался, но особо мощные каменные выходы к самой воде, в которых даже с середины реки были видны тёмные провалы и карнизы, меня очень заинтересовали. Мы с Хатаком налегли на вёсла и довольно скоро оказались на узком каменисто-песчаном приступке перед изломанной и изрезанной гранитной стеной. Да-а, зная крепость этой породы, страшно подумать, сколько миллионов лет секут эти камни дожди и ветер, жарит солнце и холодит мороз, чтобы довести их до такого состояния. Очень интересное место. Гранит, как известно, разлагается на глину и кварцевый песок. В основном. А значит, где-то ниже по течению на одной из речных кос мы можем наткнуться на промытый и просеянный самой природой кварцевый песок. Сейчас уже поздно, практически темно, а вот завтра с утра стоит тут тщательно всё осмотреть.

И утро нас не подвело. Я таки нашёл то, на что втайне надеялся. Слюду! В одной из бесчисленных трещин я наткнулся на самый ценный сорт слюды, так называемый мусковит. Изогнувшись буквой Z, ковыряя топором, я таки умудрился извлечь кристалл почти правильной формы – квадрат десять на десять сантиметров. Довольно прозрачный, с лёгким серебристым оттенком. О да, сюда я вернусь обязательно и с нормальным инструментом. А ещё порадовала Соле. Вот несносная девчонка! Как только до неё дошёл смысл моих лазаний по щелям и пещеркам, она тут же подключилась к этому делу с непрошеным энтузиазмом. Наша, конечно, вина с Хатаком – недоглядели. Мотнулась туда-сюда и пропала. Вот только что была… и нет её! Ох, как мы встрепенулись и давай бегать, орать, за сердце хвататься. Чу… – слышим из узкой щели возле самой земли голос:

– Дядя Пётр, дед Хатак, посветить надо! – и ладошка так из темноты машет.

Мы ей мораль читаем, а она: «Свет давай!»

Короче, сделали маленький факел, передали ей и ждём. Вылезла, разжала кулачок, а на нём – кристаллы. В таких породах вероятней всего встретить кварц. Так оно, пожалуй, и есть. Один – молочно-белый, другой – почти прозрачный, и маленькая друза розоватых кристаллов. Красиво!..

– Там таких много, – улыбается довольная чумазая мордашка.

И что вы прикажете делать, а? Только одно – чмокнуть в курносый нос и повесить шикарные бусы ей на шею из этих камешков.

Ну и как после таких подарков реку назвать по-другому? Щедрая, никак иначе.

И вот сегодня мы испытываем свою первую лодку. Для пробного заплыва сначала сели мы с Хатаком. Лодка идёт легко и уверенно. По-моему, она даже и на пару сантиметров не осела в воду под нашим весом. Но пора и других покатать, а то кое-кто уже подпрыгивает от нетерпения. Народ в племени Горького Камня растёт дисциплинированный, но резкий, могут и вплавь за лодкой погнаться. Особенно Яр. Когда Соле рассказывала о наших и особенно своих приключениях, на лице брата можно было прочесть приблизительно следующее: «Сестра, я тебя, конечно, очень люблю, но… Великие Стихии! Почему вся движуха мира проходит мимо меня?!»

Потом долго гоняли впятером. Лодка держится на воде без проблем, мне кажется, в неё можно ещё человека три-четыре смело запихнуть. То-то мы навели шороху среди уток да гусей, бесцеремонно вторгнувшись в их вековечное царство. С этого дня настало у птичьего племени тревожное время. Подкрасться, прикрываясь камышами, ранним туманным утром и подстрелить пяток уток или гуся-другого стало совсем не проблемой. А рыба! На следующий день я поставил пару пробных вершей богатырского размера, в правильных местах. Следующим утром поехали проверять, так еле-еле верши через борт перевалили. О том, что туда попало, не перескажешь, остановлюсь лишь на двух позициях: восемь стерлядок и два десятка угрей. Остальную рыбу можно смело за борт вываливать, ну, кроме судака, конечно. Мы всякую перхоть теперь не употребляем.

Стерлядь – сами понимаете, что за рыба. А едали ли вы копчёного угря? Я вот слышать слышал, но доныне не пробовал. Теперь сподобился. Что сказать… Его достоинства ни на гран не преувеличены.