Шахта дьявола

— Я преступник, злодей, монстр. Дьявол. Я горжусь этим. Это то, кем я являюсь, это у меня в крови, это чертова физическая жажда, которую я подпитываю каждый гребаный день. Власть, влияние и сокрушение любого, кто стоит на моем пути, — это единственное, что имеет для меня значение. Но теперь есть ты, — рычу я. — А ты отвлекаешь. Не знаю почему, я этого не понимаю, но мне и не нужно это понимать, чтобы взять тебя просто потому, что я могу. Просто потому, что я этого хочу. Так и есть. Мне плевать, что ты думаешь обо мне, и мне плевать, как сильно ты с этим борешься, потому что теперь ты моя . Хочешь ты быть таковой или нет. Тебе следует благодарить любого бога, в которого ты веришь, за то, что именно я хочу тебя, что я сделаю все, чтобы заполучить тебя, а не кто-то другой. Или ты предпочитаешь, чтобы я оставил тебя тому извращенцу, который лапал тебя на танцполе?

Глаза Тесс быстро бегают между моими, застигнутая врасплох моей обличительной речью. Ее голова запрокинута назад, чтобы посмотреть на меня. Я прижимаю ее к стене и опускаю лицо вниз, пока его от нее не отделяет всего несколько дюймов. Я замечаю, как у нее сбивается дыхание, как пульс подпрыгивает на шее. Отмечаю, как у меня трясутся руки от необходимости этого исправления.

— Единственное, что отличает меня от таких людей, как твой отец, это то, что я честен в своем стремлении к власти любой ценой. Вот и все, — говорю я ей, мой голос понижается на октаву. — Ты наивна, если думаешь, что ваша многомиллиардная компания, ваш идеальный дом и модные автомобили могут существовать без того, что делаю я. Белые элиты убедили себя в том, что они праведники просто потому, что их угнетение людей происходит в рамках законного бизнеса, а не открыто или на улицах. Но мы — две стороны одной медали, ты и я. Одно не может существовать без другого.

Тесс кладет обе ладони мне на грудь, чтобы подтолкнуть меня, но колеблется, как только прикасается ко мне. Я использую эту долю секунды, чтобы прижаться к ней, придавая своему телу форму ее изгибов.

— Можешь ли ты сказать, что под нетронутой внешностью твоей жизни твой мир чем-то отличается от моего? — бормочу я, наклоняясь до тех пор, пока мое лицо не оказывается прямо над изгибом ее шеи. — Твой отец бьет твою мать. Он продал тебя мне, чтобы покрыть свои игровые долги. Я бы сказал, что его мораль и та драгоценная этика, которой ты хочешь мной командовать, так же черны, как и моя. Ты можешь убедиться в том, что это правда, или продолжать прятать голову в песок, это зависит от тебя. Как я уже сказал, твое мнение обо мне здесь не имеет значения.

Я засовываю палец под высокий воротник ее свитера и медленно тяну его вниз и от ее кожи. Сердцебиение бешено колотится, безумно скача у горла.

— А теперь скажи мне, — мурлычу я, — ты всегда носишь розовое?

Это непреодолимое, даже неудержимое желание, чтобы я наконец прикоснулся к ней. Я ждал достаточно долго. Такое ощущение, что прошли годы, хотя прошли всего недели.

Итак, я, наконец, наконец , наклоняюсь и беру это.

Мой язык проходит мимо губ и касается теперь обнаженной кожи ее ключицы. Я громко стону, и она вздрагивает в ответ, заставляя мой твердый член пульсировать.

Я одергиваю ее воротник еще ниже, удовлетворенный звуком рвущейся ткани. А затем я провожу языком от ее ключицы вверх, медленно и восхитительно, пока не нахожу мягкое место за ее ухом. На меня нападают опасно безумные мысли и тяга к каннибализму, когда она поражает мои вкусовые рецепторы взрывом вкуса. Это похоже на первый опыт поп-рока — удивительный, сбивающий с толку, захватывающий, и вы сразу же захотите вернуться к чему-то большему.

Прежде чем я успеваю идти дальше, чья-то рука хватает меня за плечо и тянет назад. Я был так поглощен ею, что даже не почувствовал, как этот человек подкрался к нам. Она притупляет мои чувства, убивая мои отточенные навыки выживания одним лишь взглядом. Она чертовски опасна.

И я чертовски в ярости, что нас прервали.

— Убери руки от мисс Ноубл, — хрюкает на меня голос.

Я спиной к нападавшему, поэтому не вижу его. Кто бы он ни был, он мертвец. Его предплечье касается моего горла, а в другой руке он держит нож и направляет его прямо к моему лицу.

Любитель.

Я ныряю под его руку и закручиваю ее за спину, удерживая его распростертым. Это пятый охранник. Я должен был знать, что должен отчитаться за него, что на этом этаже будет один человек, как и все остальные, но я увидел Тесс и забыл обо всем остальном.

Он моложе остальных, бедный идиот. Вероятно, они поместили его сюда, потому что думали, что риск для него будет минимальным. Жаль, что ему придется умереть, его родители, вероятно, будут скучать по нему.

Я толкаю его локтем в лицо и пользуюсь тем, что оглушил его, чтобы схватить его другую руку и перенаправить ее на него. Я использую его руку, чтобы быстро вонзить его собственный нож ему в горло.

Его кровь вырывается из проколотой артерии и брызгает мне в лицо. Есть что-то приятное в его тепле. Оно послушно текла по его венам, прежде чем он решил сделать из меня врага. Теперь это не так.