Шале

Я стала приходить все позже и позже, потому что дома было ужасно уныло. Иногда оставалась ночевать у подруг, но боялась, что их родители станут задавать вопросы, если делать так слишком часто. Когда я была младше, то порой спрашивала Анну и разных психотерапевтов, к которым она меня отправляла, почему мама такая. Все они отвечали примерно одинаково: что тут нет моей вины, и она тоже не виновата, просто так работает ее мозг, и ей трудно справляться. По сути, это был вовсе не ответ, и никому он не помогал — мне так точно.

Я была обычным ребенком, довольно послушным и беспроблемным; по крайней мере, мне так казалось. Хорошо училась в школе, не курила и не пила, не прогуливала уроки. Вот только половину времени мама этого вообще не замечала. Иногда, когда у нее случался особенно тяжелый срыв и она пропадала или делала разные плохие вещи — например, резала себе руки кухонным ножом, и я опять оказывалась у Ронды, — я спрашивала Анну, почему меня возвращают к маме, если она не справляется. Анна говорила, это вполне естественно, что мама хочет жить со мной, но меня отправят обратно, только когда будут уверены, что она справится и что у нее есть право воспитывать меня, но они всегда действуют только в моих интересах.

Вот только я не понимала, каким образом.

* * *

Тем вечером, когда я возвращалась из школы мимо «Кэлли» и через парк, было уже почти совсем темно, а у нас в окнах не горел свет. Я решила, что мама уже легла спать — про себя я молилась, чтобы она правда спала, а не плакала, как обычно бывало, когда я приходила домой. Я очень устала и не хотела никаких драм. Спящая мама не представляла особой проблемы.

Я прошла в кухню, потому что ужасно проголодалась. В ту неделю в доме почти не было еды. Мама работала уборщицей, но пропускала смены, и, думаю, ее уволили, хоть она мне и не сказала. За весь день я поела только раз, бесплатно в школьной столовой, поэтому очень надеялась отыскать в холодильнике хоть какие-то остатки, чтобы разогреть в микроволновке. Я повернула выключатель — и чуть не подскочила в воздух, когда увидела маму, сидевшую за столом в темноте. Перед ней стояли стакан и ополовиненная бутылка водки.

— Боже мой, мама! — воскликнула я. — Ты меня напугала! Что ты тут делаешь?

Мама посмотрела на меня пустыми глазами и похлопала по стулу рядом с собой.

— Сссадись, — сказала она.