Шале

— Соболезную вашей утрате, мсье Кэссиобери, — говорит он на идеальном английском, но с акцентом столь выраженным, что это кажется нарочитым. Дидье пожимает мне руку, словно сжимая ее в тисках, обеими ладонями, и глядит при этом прямо в глаза. Это чересчур — даже не знаю, что ему сказать. Все произошло так быстро — раз, и я уже стал скорбящим братом.

— Спасибо. Ваши коллеги тут, на курорте, были ко мне очень добры. Я так признателен вам всем за помощь!

Он наконец отпускает мою руку и едва заметно пожимает плечами.

— Это самое малое, что мы можем сделать. Вашего брата забрали горы, и мы хотим оказать ему последние почести. Когда пропадает один из нас, мы все это ощущаем.

Мы… Нет никаких мы — если говорить про меня, Уилла и этот курорт. Мы приезжали всего раз. Я понимаю, что это чувство постоянно преследовало меня с самого приезда, и задаюсь вопросом, не объясняется ли их гостеприимство стремлением избежать обвинений и даже судебного преследования с моей стороны. Мир погряз в сутяжничестве — раньше такого не было.

Но нет. Я не собираюсь ни с кем судиться, заново вытаскивать все на свет божий, привлекать к себе лишнее внимание. Мои родители согласились с результатами расследования — никто не виноват. Мне же вообще было все равно. Как только я выписался из госпиталя и поправился достаточно, чтобы ездить, то стал скитаться по свету, принимать наркотики, чтобы обо всем забыть, и кидаться в самые безумные авантюры, потому что нисколько не беспокоился, буду жить или умру.

Для всех это был несчастный случай. Эти люди любят горы и искренне сочувствуют мне. Жаль, что такое печальное происшествие произошло на их курорте, который многие из них считают своим домом. Я должен выдержать этот посмертный тур, вести себя вежливо, подтвердить, что тело принадлежит Уиллу, и убраться отсюда как можно скорее.

— Месье? Вы не возражаете? — спрашивает мужчина из туристического центра.

— Простите. Я отвлекся. Что вы сказали?

— Ничего страшного. Я понимаю, вам предстоит тяжелый день. Я сказал, что сначала мы отвезем вас туда, где нашли тело, потом — к подъемнику, где… в общем, на котором вы тогда поднимались. Не знаю, помните ли вы спуск, он вне трассы и interdit, то есть под запретом, в такую погоду, поэтому мы не советуем вам заходить дальше. Но если вы настроены все-таки посмотреть и уверенно стоите на лыжах, то мы, возможно, найдем для вас подходящего инструктора, если погода наладится…

— Нет, — перебиваю его я, — спасибо, не стоит. Я не катался с тех самых пор и сейчас не собираюсь начинать. — Это звучит резче, чем я хотел. — Но спасибо за предложение, я понимаю, что вы стараетесь помочь, — добавляю я.

Дидье коротко кивает.

— Как пожелаете. Далее мы встретимся с Гийомом, водителем грейдера, который нашел вашего брата. Мы подумали, возможно, у вас будут к нему вопросы…

Киваю в ответ:

— Понятно. Спасибо.

Он указывает на внедорожник, припаркованный у входа, и протягивает мне куртку.

— Я пригнал машину — ехать недалеко, но так будет удобнее, чем пешком. Мэтт сказал, что у вас нет теплой одежды, потому что вы приехали из другого климата, и я принес вам эту. Надеюсь, я вас не обидел? Вы можете оставить ее себе, если захотите, но я понимаю, что с этим местом для вас связано много тяжелых воспоминаний, так что вы не обязаны.

Я натягиваю куртку — огромную, с логотипом курорта красным по черному, — и внезапно мне становится чуть лучше. Она мягкая, словно пуховая перина. Совершенно точно я ее оставлю.

— Большое спасибо. Очень предусмотрительно с вашей стороны.

— Если вы готовы, можем ехать.

Дидье разворачивается и направляется к машине. Мы с Мэттом следуем за ним.

* * *

Вся ситуация ужасно тягостная и неловкая. Мы поднимаемся вверх по склону, выезжая из деревни. Дорога постепенно сужается и превращается в тропу. Доезжаем до старой пастушьей хижины, где Дидье останавливает машину и говорит:

— Можно выходить.

Мы находимся на краю трассы, сразу над деревней, и мимо стремительно проносятся лыжники в разноцветных костюмах. Как только я ступаю на землю, ноги промокают, потому что снег забивается в мои легкие кроссовки. Снегопад не прекращается, ветер так и свищет. Я заталкиваю руки поглубже в карманы подаренной куртки, потому что у меня нет перчаток, но тут же понимаю, что в данной ситуации это выглядит непочтительно, поэтому вытаскиваю их и сжимаю в кулаки, чтобы сразу не замерзли.

Дидье указывает на склон и осторожно говорит:

— Вашего брата нашли там, на другой стороне трассы. В ту ночь сошла небольшая лавина, и тогда, видимо, тело сместилось с первоначального места. Думаю, перед тем как его подняли, полиция сделала фотографии; не знаю, захотите ли вы их увидеть, но если у вас возникнут вопросы, вы сможете позднее их задать.

— Нет, всё в порядке, спасибо.

В неловком молчании мы втроем стоим, уставившись в землю. Я складываю руки перед собой и зажмуриваю глаза, словно в молитве, но на самом деле думаю лишь о том, какие мокрые у меня ноги, как мерзнут пальцы и сколько еще придется тут простоять, пока можно будет вернуться в теплый салон внедорожника.