Шам

Марат перевернулся на спину и принялся осматривать небо. Если артиллерию корректируют с земли, это ещё терпимо, а вот если с воздуха…

От ослепительного утреннего солнца слезились глаза. Нет, нет, нет… кажется, ничего, хвала Алл…

– Вон он! – оказавшийся более глазастым нижнетагилец ткнул пальцем в крохотный крестик, парящий в небе. – Высоко, не достанем!

Можно подумать, достали бы, будь он пониже. Из полусотни наблюдавшихся Валеевым попыток сбить беспилотник успешной была одна, и тогда работала ЗУшка.

БУМ!

На этот раз разрыв пришёлся правее, по позиции Равиля. После того, как три дня назад погиб под бомбами Замир с большей частью своих людей, Марат реорганизовал роту – пехотных взвода (если дюжину человек можно назвать взводом, что не факт) в ней теперь осталось два, под командованием Артура с Равилем, плюс «арттачанка» Батыра и его собственная ячейка управления, включающая Ильяса, радиста, старшину, санинструктора, и ещё пару бойцов на всё про всё. Штатный замкомроты, Вагит, погиб ещё на прошлой неделе, поймав полуслучайную пулю в ночной стычке с иранцами, так что должность оставалась вакантной. С учётом того, как всё шло, Валеев сильно сомневался, что её придётся заполнять.

– Рассредоточиться! Держаться под деревьями, в укрытиях! Не вставать, не скучиваться!

С учётом чахлости и сухости местных деревьев, легче сказать, чем сделать, но не молчать же. Подчинённые, сидя под артогнём, не должны оставаться наедине со своим страхом, иначе так и до паники не далеко. Хорошо хоть, они за вчера успели немного оборудовать позицию в инженерном отношении – по крайней мере, есть куда залечь.

Дав указания ячейке управления, он тут же повторил их по рации взводным, заодно узнав от Равиля, что у того один трёхсотый.

БУМ!

Хм… а это они по кому? Что-то совсем в стороне легло, на дороге. Промахнулись, что ли? Ну, хорошо, если так.

По идее, конечно, стоило бы отвести роту к реке. Здесь они не более, чем мишени, а там понарыто окопов и убежищ, и арта может накрыть, только если уж совсем не повезёт. Но приказа Эшрефа на отход у него нет, а вот на удержание позиции – есть, пусть и двухдневной давности. Крымчанин последнее время пребывал в явном раздражении (объяснимо, с учётом общей ситуации), и попадать под горячую руку Марату совершенно не хотелось. Так что придётся сидеть тут, пережидая обстрел. Запасы снарядов и полётное время беспилотника ведь не бесконечны, так ведь?

БУМ!

                                            * * *

– Муйня какая-то! – подумал вслух Гриша и решительно откусил сразу треть «Сникерса». – Нет там никаких ду́хов! Курды мародёрят!

– Духи, курды, тебе не пох? – лениво протянул Мордвин. – В атаку не идём, сидим, шоколад кушаем. Чего тебе ещё надо?

Петренко, с батончиком в одной руке и биноклем в другой, не обращая внимания на слова командира продолжал разглядывать отстоящий на четверть километра посёлок.214

– Спокойно шароёбятся, не боятся. Шмурдяк в машины грузят. – продолжил он репортаж. – Матрасы, тряпьё какое-то, посуду.

Обернувшись, Гриша обнаружил, что никому, кроме него, происходящее не интересно – отделение, уютно расположившись вокруг костра, пило чай с купленными в приезжавшей утром армянской автолавке сладостями. Вздохнув, он присоединился к товарищам – любопытство любопытством, но запасы кипятка в пятилитровом чайнике быстро убывали, так можно и без чая остаться.

– Тряпьё и посуду пусть грузят, мне не жалко. Заодно, глядишь, что-нибудь разминируют… подрывом, гы-гы. – зевнул Мордвин, показывая, что всё-таки услышал слова своего заместителя. – Даиши не дураки, они всё ценное с собой прихватили, когда отходили. Тем более, боя не было – сами ушли.

Отряд торчал перед этим посёлком уже третий день – по достигнутым где-то в верхах договорённостям территория дальше на восток по левому берегу Евфрата переходила под контроль курдов, соответственно, им её и «освобождать». Наёмники, не без злорадного предвкушения, ожидали, что цыгане курды получат по сусалам, но не сложилось. Утром второго дня внезапно выяснилось, что ещё намедни вечером мельтешившие в посёлке черноармейцы куда-то пропали, вместе со значительной частью мирняка, а уже сегодня туда зашли курды и немедленно приступили к тому, что у них получалось лучше всего – грабежу.

Дело, собственно, житейское, но что удивляло, так это то, что командование по рации продолжало нести пургу про «курды зачищают посёлок, осторожнее там». Если оно реально не в курсе, что происходит, то это печально, а если валяет дурачка перед своими же подчинёнными, то зачем? Загадки, загадки…

Собственно, наёмники лениво обсуждали фундаментальный с точки зрения теории юриспруденции вопрос – зашкварился ли известный военкор Стешурыгин, которого на днях спалили дающим в рот молоденькому и смазливому сирийскому солдатику из «киновзвода». Мнения разделились, в основном, по возрастному признаку – более юная часть отделения считала, что это безусловный зашквар, умудрённая же жизненным опытом часть, во главе с Мордвином, давно изжила в себе юношеский максимализм и смотрела на дело философски.