Шам

Спутники согласно закряхтели. Ассортимент лагерного магазинчика был исключительно привозным, из РФ, а по знакомым продуктам, пусть даже «Дошираку» и шоколаду «Алёнка», все успели соскучиться. Опять же, товар отпускали под запись в тетрадку, с последующим удержанием из зарплаты при окончательном расчёте, что как-то психологически облегчало расставание с кровью и потом заработанным звонким шекелем. С другой стороны, цены кусались – сто двадцать рублей за тот же несчастный «Доширак» было явным перебором.

По крайней мере, за каждый такой бессмысленный день им продолжало капать по пять тысяч, что давало хоть какое-то облегчение.

                                            * * *

– Этот сектор контролируй! – Гриша ткнул пальцем в заросший колючими сорняками пустырь между обочиной и ближайшими развалинами. – А то сиганут с дороги щучкой, и лови их потом…

Цуцик исполнительно закивал и с показной добросовестностью принялся бдеть в указанном направлении. Петренко лишь вздохнул – Цуцик особого доверия не внушал, но, по крайней мере, после полученных на днях живительных пиздюлей больше не пытался оспаривать авторитет ВрИО комотделения. Битие́ определяет сознание, как сказал бы Интеллигент.

Вообще командовать отделением Грише нравилось. Геморроя, понятно, куда больше, чем у рядового, или даже замкомо́да, но моральное удовлетворение перевешивает. Здоровые амбиции у Петренко, как и у любого нормального человека, имелись, и командирство, пусть и временное, выглядело неплохой ступенькой для дальнейшего движения наверх.

Морлок Афоне!

Ответственности, правда, тоже прибавилось. Гриша взял рацию.

– Морлок в канале.

Что там у тебя? Не барагозят?

– Не, всё норм. – Петренко окинул взглядом уныло сидящих на дороге пленных. – За отправку не слыхать, командир?

Минут через десять. Посматривай там.

– Принял.

Задание охранять отправку духов он воспринял без чрезмерного восторга, разумеется (мало ли что они выкинут, отвечай потом), но, в то же время, с некоторым внутренним удовлетворением. Что не говори, а кому попало такое не доверят, значит, руководство (а конкретнее, Афоня) о нём неплохого мнения. Что, прямо скажем, радовало.

Три десятка пленных сидели (а кое кто и лежал) прямо на пыльном и холодном асфальте, безучастно таращась в пространство. Многие были ранены, причём несколько человек так, что везти их куда-то, на взгляд Морлока, большого смысла не имело, разве что из наказательно-живодёрских побуждений. Командованию, впрочем, виднее. Импровизированный лагерь для иностранных (в смысле не сирийских и не иракских) пленных был переполнен, партизанская война в окрестностях продолжалась, отношения с курдами (и американцами, что важнее) отнюдь не улучшались, так что свежую, только вчера сдавшуюся партию черноармейцев отправляли куда-то в более безопасные места. Куда именно Гриша не знал, да и, честно сказать, волновало его это примерно никак. Его б воля, он бы эту публику вообще в плен не брал.

– Извиняюсь. – голос был тихим, застенчивым и, пожалуй, даже интеллигентным. – Воды не дадите немножко?

Петренко молча смерил взглядом духа. Длинный, тощий, весь какой-то нескладный, тридцатника ещё точно нет. Говор чистый, без малейшего акцента, лицо при этом восточное. Не кавказец, скорее всего, больше похоже на Поволжье.

Пленный, ободрённый неприлётом приклада по морде, кивнул на лежащего рядом на земле старика:

– Для него. Со вчерашнего утра не пили ничего.

Судя по здоровенному пятну, расползшемуся по наспех перебинтованному боку раненного, да и общему его виду, земные тяготы скоро перестанут заботить пожилого муджахида. Впрочем… неожиданно для самого себя Морлок вытащил из мародёрки полторашку воды и кинул её худому. Тот, неловко поймав бутылку на лету, благодарно кивнул, сказал: «Спасибо» и, не отпивая сам, принялся поить раненного. Без особого, впрочем, успеха – старик надсадно кашлял, и большая часть драгоценного питья вылетала обратно.

Гриша пожал плечами и, шуганув прикладом пару поползших к источнику воды пленных пошёл встречать три подъезжающих тентованных КАМАЗа, в которых, к некоторому его удивлению, оказались сирипуты, кажется из Мухабарата. Ладно, не его проблемы – главное, что через пять минут пленные перестанут быть ответственностью ШО «Ра́йдо» и, что самое приятное, его самого. А всё остальное в милости Аллаха, вот к нему и обращайтесь. Желательно при личной встрече.

                                            * * *

– Пиздец, мля. – меланхолично сказал Курбаши. – Охренеем разбирать.

Беспорядочная куча брезента и разнообразного шмурдяка, в которую превратилась складская палатка, к оптимизму и правда не располагала.

– Подождём, пока оттает чутка. – предложил Чемодан. – Сейчас вообще дело дохлое. Солнце поднимется, через час уже размёрзнется всё. А, Интеллигент?

Антону было немного не до того, он разыскивал по окрестностям старательно выстиранную вчера и развешанную на просушку одежду.

– А? Да, да, давайте подождём, пока счастье наступит… Я своё барахло пока перестираю. – он сделал ещё пару шагов и пробормотал себе под нос. – А для начала найду…