– Ох, Шанти, как тебя легко поймать, – покачал головой Хассель, – постарайся завтра следить за своим языком, если не хочешь навредить Леону. Выпороть бы тебя, да пусть муж воспитанием занимается. И думай, Шанти, всегда думай о последствиях.
Корешки были горькими на вкус. Я мрачно их жевала, предаваясь угрызениям совести. Влезла в авантюру, ни с кем не посоветовавшись. Еще и Ракель под удар подставила. Обиделась, видите ли, на то, что со мной планами никто не делился. А кто я, собственно, чтобы делиться? Дядя – агент со стажем, Леон – начальник отдела Охраны и Порядка. Ракель – внештатный сотрудник. А я? Дарьета с принятым в обществе образованием. Умею красиво себя вести, петь, играть на фортепьяно, неплохо рисовать. Благодаря дяде, стреляю, отлично знаю географию и историю. Но достаточно ли этого, чтобы стать Леону непросто женой, а поддержкой и опорой? Я настолько глубоко задумалась о собственном образовании, что не заметила, как в комнате сгустилась тень.
Мыслеобразы Детки были смутными и быстрыми, точно я выглядывала наружу в грязное окно поезда. Уловить смысл в них было почти невозможно. И, кроме того, что Детка скучает и хочет домой, мы больше никуда не продвинулись.
– Ты понимаешь, что я не знаю, как отправить тебя обратно? – выпалила раздраженно, когда мы пошли по пятому кругу. – Хотя кому я это пытаюсь объяснить? Ты все равно не понимаешь! Толком объяснить не можешь, где твой дом! Детка, дорогая, я хочу, очень хочу тебе помочь, но не знаю как.
– Милая, ты не хочешь меня представить своей гостье? – обманчиво спокойно поинтересовались с порога.
При виде Леона я ойкнула, трусливо нырнула под одеяло, успев заметить, как Детка синхронно со мной исчезла, втянувшись в стену.
– Похоже, представляться некому. Жаль.
Кровать прогнулась под весом, севшего на нее мужчины.
– Странно, во дворце она была смелее, – задумчиво возвестили надо мной, разом разрушив надежду о том, что Леон ни о чем не догадается. Да и кого я пытаюсь обмануть? Палача его величества, за плечами которого раскрытие нескольких заговоров? Наивность.
– Дорогая, – с предвкушением протянул Леон, а потом я услышала шуршание ткани, точно кто-то раздевался, – как насчет чистосердечного признания?
– У тебя нет доказательств, – выпалила, крепче сжимая край одеяла.
– А знаешь, маленькая моя, как можно получить эти самые доказательства?
Я не знала и знать не хотела, удерживая щитом одеяло над головой и тихонько сползая к краю кровати. Только Леон и не думал отбирать одеяло. От коснувшейся меня руки я дернулась, взвизгнула, попыталась уползти, но куда там. Леон навалился, удерживая, одной рукой бессовестно щекоча везде, куда мог дотянуться.
– Прекрати, пусти, хватит, – я хохотала задыхаясь.
– Подследственный готов признаться?
– Нет, не готов, – воспользовавшись передышкой, я рванула с кровати, но была поймана за талию, брошена на живот.
– Ах, не готов?
Ночную сорочку Леон задрал, коленом придавил поясницу, рукой раздвинул ноги, принявшись легонько касаться внутренней поверхности бедер.
– Пытки запрещены, – простонала.
– А покушение на его величество?
– Кому он нужен?! – прикусила губу, сдерживая стон, потому как ладонь Леона поползла выше, оглаживая чувствительную кожу.
– Нужен, – жарко прошептали на ухо, прикусив мочку уха, – хотя бы потому, что кто-то должен сидеть на троне, но больше всего меня огорчает то, что ты не доверяешь мне. Сомневаешься, что могу защитить?
Ладонь с силой сжала ягодицу.
– Я, – задохнулась от нахлынувших эмоций, потому как пальцы Леона внезапно проникли внутрь, – хотела тебе помочь.
– Ах, помочь, – вторая рука дотянулась до груди, – маленькая, смелая и такая сладкая женушка. И что мне делать с твоей храбростью?
О! Я могла бы сказать, что именно стоило сейчас сделать, потому как пожар внизу живота сделался невыносимым, но Леон и не думал торопиться. Перевернул на спину, прошелся поцелуями от шеи к низу живота. Вернулся, чтобы впиться поцелуем в губы. Он пах пылью, дождем и собой. От этого родного запаха внутри теплом разлилась нежность.
– Обещай, что завтра будешь хорошей девочкой, – попросил, чуть отстранившись и касаясь моих губ своими, – позволь, защитить тебя.
Вместо ответа я прижалась к нему, даря поцелуй.
Глава двадцать четвертая
– Мальчишка! – маг в раздражении развел руками, и Фридгерс едва устоял на ногах под усиливающимся давлением. Наставник предпочитал практику, считая, что знания проще усваиваются на собственной шкуре, и сейчас продавливал щит ученика тараном, совмещая наказание с обучением.
С Фридгерса пот катился градом, ноги тряслись от напряжения, во рту пересохло. Давление на щит передавалось телу, вызывая довольно неприятные ощущения – точно лавиной накрывает. Фридгерсу однажды не повезло оказаться под лавиной, но тогда их краем зацепило, да и товарищи по незаконному переходу через границу быстро его откопали. Сейчас же «лавина» перла всей массой, обещая массу впечатлений. Хорошо, если отделается парой сломанных ребер, как вчера.