Шатер отверженных

– У вас проблемы со слухом? Или врожденная атрофия вежливости? – вмешалась Тина. – Я же вроде бы только что попросила не говорить обо мне так, будто меня тут нет. И кто такой этот иниций?

– Ты знаешь, как призывать яггера, но не знаешь, кто такой иниций? – недоверчиво спросил «викинг». Увидел говорящий взгляд Тины и пояснил: – Твой создатель. Оригинал. Тот, от кого ты произошла.

– Она мне не создатель! – тут же ощетинилась Тина.

– Какая же она еще маленькая и несмышленая! – со снисходительной улыбкой бросила рыжая водителю, а потом повернулась к Тине и насмешливо сказала: – Ну да, ты сама собой появилась в этом мире, а твой иниций совсем ни при чем, и выглядишь ты точь-в-точь как она чисто случайно.

– Она меня не создавала! – упрямо повторила Тина.

– Ах, эта врожденная хостильерная гордость! Так и хлещет через край! – усмехнулся «викинг». – Да, она тебя не создала. Да и ее предки – их предки – нас не создали; скорее вызвали. В любом случае сейчас это не имеет отношения к делу. Твой иниций – или называй ее как хочешь – очень могущественна.

– Кристина? – фыркнула Тина. – Вы ее явно не встречали, если так говорите.

– И самое главное, – продолжил «викинг» так, словно его не перебивали, – она оказалась в цирке, который нам очень нужен. Точнее, очень нужен один артефакт оттуда. Мы не раз засылали в него своих, но почти никто не смог пробраться в цирк. А те, у кого получилось, не сумели его найти.

– Вы? – сразу отметила Тина. – У вас что, какая-то организация? И как вы засылали своих в цирк? Я думала, это невозможно, нам туда хода нет.

– Очень сложно, но не невозможно. И нет, не совсем организация, – в обратном порядке ответил на ее вопросы «викинг». – Хостильеров не так много, если сравнивать с фамильярами. Те из нас, кто живет в этом мире достаточно давно, поддерживают связь. Так что – да, мы.

– Вам нужен артефакт из того цирка, – повторила Тина. – Что за артефакт? Зачем? И самое главное, от меня-то вам что надо? Я тут, а не там.

– Ты можешь повлиять на своего иниция. А если у тебя хватит сил и умения – даже сумеешь настроиться на нее так, чтобы видеть и слышать происходящее через нее.

– Никогда не пробовала. И, откровенно говоря, не хочу.

– Почему?

Тина промолчала. Даже не потому, что не хотела признаваться в своем невежестве, – она не знала, что может установить связь с Кристиной. Она не хотела

устанавливать с ней связь. Связь – это веревка о двух концах; дернешь со своей стороны – могут дернуть и с другой. И Тина почему-то опасалась, что Кристина может дернуть сильнее.

Вместо того чтобы ответить на вопрос незнакомых хостильеров, она сменила тему.

– Вы мне так и не рассказали, что это за артефакт и зачем он вам нужен.

«Викинг» переглянулся с рыжей, и та вперилась в Тину таким цепким, таким пронзительным взглядом, что той стало не по себе.

– Мы хотим провести древний обряд и вызвать Первого фамильяра, – наконец ответила она.

– Первого фамильяра, – эхом откликнулась Тина. Эти слова будили какие-то смутные, глубоко похороненные ассоциации, и сейчас они медленно, неохотно поднимались на свет и обретали форму забытых знаний и воспоминаний. И это были поразительные знания! – Но разве его не… развоплотили?

– Развоплотили, – подтвердила рыжая. – А также раздробили вызвавшее его заклинание, заключили эти частицы в артефакты и спрятали их по всему свету. Мы долгие годы – да что там, века! – их собирали. Сейчас остался один, последний. Добудем его – и сможем воссоздать заклинание. Догадываешься, что это за последний недостающий артефакт, – или надо разжевать?

Тина фыркнула; рыжая ей не нравилась.

– Догадываюсь, – процедила она. Может, она и новый хостильер, и, кроме наследственной памяти, у нее нет знаний о том, что происходит в этом мире сейчас, как у тех хостильеров, которые живут здесь намного дольше ее, но она не собиралась пасовать перед какой-то высокомерной, наглой девицей. – О чем я не догадываюсь, так это о том, зачем нужно возвращать Первого фамильяра.

Рыжая посмотрела на Тину почти с жалостью.

– Как, ты думаешь, появились первые хостильеры? Когда-то мы все были фамильярами, послушными, безвольными, бессловесными слугами тех, кто нас вызвал. Да что там, нам даже не давали форму человека! Нас заключали то в сов, то в жаб и лягушек, то в черных котов. А он… он стал первым, кто получил форму человека. И первым, кто сумел разорвать связь со своим иницием, сумел пойти против его воли. Освободился сам – и сделал свободными нас. Ну, почти свободными.