Шато д'Иф и другие повести

Себастьяни ввел с клавиатуры какие-то коды — экран мигнул и затуманился. «Все еще не вполне освоенный процесс, — критически заметил Себастьяни. — Изображение регистрируется посредством осаждения атомов на светочувствительном кристалле. Камера эффективно, хотя и причудливо, замаскирована в виде комнатной мухи». На экране вспыхивали красные и золотистые блестки: «Примеси — инженеры называют их инородными молекулами». Камера сфокусировалась — на экране появился конференц-зал под высоким куполом, ярко озаренный рассеянным солнечным светом.

«Новая архитектура, — ехидно обронил Себастьяни. — Помесь зимбабвийской хижины, декораций из «Доктора Калигари» и московского Большого театра».

«В ней есть некое дикое очарование», — отозвался Кийт.

«В наши дни Феджо — своего рода выставка африканских достижений, причем, вне всякого сомнения, весьма впечатляющая выставка, — Себастьяни прикоснулся к клавише, чтобы остановить кадр видеозаписи. — Шгаве — во главе стола, в зеленых с золотом одеждах. Вы его, конечно же, узнали».

Кийт кивнул. Крупное тело Шгаве и его мускулистое круглое лицо он помнил почти так же хорошо, как свое собственное.

«Справа от него — Леонид Пашенко, русский посол. Напротив — китайский посол, Цзя Лю-Минь. Остальные — секретари и помощники». Себастьяни возобновил воспроизведение записи: «Мы не смогли записывать звук, но специалисты, читающие по губам, предоставили приблизительный перевод... Шгаве объявляет о приобретении установок. Он ведет себя вежливо и дружелюбно, но при этом наблюдает за Пашенко и Цзя с бдительностью голодного ястреба. Русский и китайский послы удивлены и раздражены сделкой — возможно, впервые за многие годы соглашаясь друг с другом... Пашенко интересуется: зачем государству Лахади понадобилась такая мощная система вооружений? Шгаве отвечает, что установки можно было приобрести за бесценок, и что они будут способствовать как обороне, так и престижу его страны. Пашенко возражает на том основании, что СССР гарантировал независимость Лахади, в связи с чем проявлять беспокойство по поводу обороны Лахади излишне. Цзя сидит и думает. Пашенко, однако, разговорчив. Он указывает на тот факт, что «Титаны» не только устарели и лишены боеголовок, но и требуют применения сложного крупномасштабного комплекса технического обслуживания и поддержки.

Шгаве смеется. «Мне это известно, — говорит он. — Именно поэтому я прошу помощи у СССР. Если мне откажут, я направлю такой же запрос правительству КНР. Если и эта просьба не будет удовлетворена, я обращусь к другому партнеру».

Пашенко и Цзя замыкаются, как улитки в раковинах. Они ненавидят друг друга и не доверяют друг другу. Пашенко решился заявить, что он проконсультируется по этому вопросу с Кремлем, и на этом совещание закончилось».

* * *

Экран опустел. Себастьяни откинулся на спинку кресла: «Через два дня Тамба Нгаси покинет своих избирателей — жителей поселка Котоба на берегу реки Даса — чтобы принять участие в собрании Верховного Парламента в Феджо, — Себастьяни вызвал на экран подробную карту и указал светящимися точками взаимное расположение Котобы и Феджо. — Нгаси спустится по реке на моторном баркасе в Дасаи, откуда отправится поездом в Феджо. Предлагаю вам перехватить его в Дасаи. Тамба Нгаси — один из «людей-леопардов», он принимал участие в истреблении белого населения Родезии. Для того, чтобы занять место в Верховном Парламенте, он убил дядю, брата и четырех двоюродных братьев. Так что не испытывайте никаких сожалений, принимая чрезвычайные меры».

Себастьяни выключил экран брезгливым жестом: «Мы неоднократно обсуждали программу дальнейших действий, — он протянул руку, открыл шкафчик и вынул потертый чемоданчик из стекловолокна. — Вот ваш комплект. Вы знакомы с его содержимым — за исключением, пожалуй, вот этого...» Себастьяни показал Кийту три флакона с белыми, желтыми и коричневыми таблетками, соответственно: «Судя по надписям на ярлыках — витамины, — он пристально взглянул Кийту в глаза. — Мы их называем «пилюлями непопулярности». Не принимайте их, если не хотите приобрести непопулярность».

«Любопытно! — заметил Кийт. — Как они действуют?»

«Они придают телу исключительно неприятный запах. Не все люди одинаково реагируют на один и тот же запах, это во многом зависит от происхождения и привычек, внушенных культурными традициями. Поэтому предусмотрены таблетки трех цветов, — Себастьяни усмехнулся, заметив скептический взгляд Кийта. — Не следует недооценивать эти пилюли. Запахи создают подсознательный фон для впечатлений: оскорбляющий обоняние запах вызывает раздражение, неприязнь, недоверие. Обратите внимание на расцветку таблеток: она соответствует наиболее чувствительным расовым группам. Белые таблетки — для представителей кавказской расы, желтые — для китайцев, коричневые — для негров».

«Я всегда думал, что вонь — это вонь, и ничего больше», — сказал Кийт.