Щель (СИ)

- Кумекайте не долго, а то ведь время не резиновое. Или поди не слышали, что бывает с теми, кто к аббератам попадает. Пара ночей и того, кто был Мирой, уже вернуть будет проблемно. Они ее так обработают, что она скорее вас убьет, чем их. Так что репу чешите быстрее, времени мало.

Евсенко грузно поднялся и похромал к выходу. Открыв дверь, он постоял на пороге, глядя на то, как Митрюк встает на ноги. А потом сказал:

- Не знаю, что у вас с Алински, но он дал Мире неправильные координаты, и она угодила в ловушку. Убийство Леднёва скорее всего тоже его рук дело. Так что думайте быстрее, пока нас всех не закопали здесь.

====== 11. ======

- Он прав, – сказал Абаев, обращаясь к сидевшему на полу Митрюку. – У нас пары дней нет. Если Мира у них, кто-то должен отправится прямо туда, иначе нам ее не спасти.

Митрюк молчал. Он что-то слышал о том, как именно могут обработать аббераты пленников и направить против врага, но это «что-то» было настолько ничтожно, что не стоило и произносить. Но стоило выяснить.

- Что предлагаешь? – хмуро буркнул он.

- Меня не пустят, я меченый. Тебя тоже навряд ли. А вот Евсенко не знает никто. Внешность у него сейчас харизматическая, ты его так отметелил. Даже если кто-то его здесь видел из аббератов, не признает. Стоит рискнуть.

Митрюк хмыкнул. Он по-прежнему не доверял Евсенко. Но особого выбора не было. Если верить слухам, то пара дней у аббератов могут сделать из Миры врага. Нужно спешить.

- Хорошо. Я поговорю…

- Ну нет, – остановил порыв Абаев. – Говорить с Евсенко буду я, а ты обеспечишь ему прикрытие. Если штаб поймет намерения своего солдата превратно, вернувшись обратно Евсенко попадет в тюрьму, а то и хуже.

- А мне-то что за дело до этого? – брезгливо отряхиваясь, сказал Митрюк. – Он за моей женщиной не досмотрел, а я ему тут что, должен красную дорожку постелить?! Да пошел он! От него требуется только Миру вернуть, а после, что с ним будет, мне вообще все равно.

Абаев покачал головой, поняв, что с этими двоими будет трудно.

- Ну, как знаешь. Он работал на Алински когда-то давно, знает о нем многое. Помочь может, но ты же не хочешь рассматривать все версии, – Абаев махнул рукой, направляясь к двери. – Иди домой, проспись. И душ прими. Я поговорю с Евсенко. Может, это он нас с тобой далеко пошлет, так что не обольщайся.

После того, как дверь за Русланом закрылась, Митрюк взял телефон и долго крутил его в руках. У него была мысль позвонить в Москву брату Миры, но он так и не решился набрать номер. Если Степан узнает, где Мира, он это место сравняет с землей. А на этом чертовом месте есть то, чего он бы хотел исследовать.

Щель.

- Я не понимаю всей этой секретности, Пёс.

Смотря на то, как Пёс возится с планшетом, Людмиле думалось, что вокруг слишком много всего лишнего и ненужного. Секреты, недомолвки, скрытые враги, не лучшие друзья, опасность на каждом шагу, какие-то кланы, люди, которые что-то скрывают, слухи об этих людях. Почему нельзя напрямую все сказать?

- Со временем поймешь, – нехотя ответил Пёс, продолжая копаться в планшете.

- Эй, может просто объяснишь мне, что происходит? Зачем мне что-то с флешки читать? Я ничего не пойму.

Наконец планшет включился и Пёс деловито сунул его в руки Люды.

- Читай, у нас еще полтора часа. Я пока прогуляюсь по коридору, буду поблизости. Читай, тебе это нужно.

Сперва чтение каких-то малознакомых и малозначимых фактов не привлекало Люду, но затем она втянулась и не заметила, как прошло полтора часа. Когда она вновь увидела перед собой лицо Пса, оно было угрюмым и усталым. Он сказал всего одну фразу:

- Мы долго отсутствуем, надо идти.

Сложно переваривать информацию практически на бегу. Но Людмиле большинство из прочитанного казалось какой-то фантастикой, сочиненной любителем детективных историй. Но из всего этого выходило, что Зареме и правда безразличны люди вокруг, а Мане – наоборот. Ведь Маня тот самый человек, который работал на корпорацию по созданию здесь щели во времени. А теперь со всеми этими событиями, присоединении Припяти к Польше и заключении так называемого Радиационного договора между Россией, Польшей и Украиной, Мануэль оказался сразу между четырех стен, которые могут его раздавить. Причем, Маня знает столько, что убивать его чьей-либо стороной будет либо большой роскошью, либо чудовищной ошибкой, которая может повлечь такие события, что никто не может предугадать последствия. Мануэль рассказывает в этом документе, что Зарема против него и большинство аббератов, которые считают, что он предал их веру в саму жизнь.