Щи и жемчуг

Двухэтажный старый дом. Кажется, голубого цвета. Наша квартира на втором этаже, чтобы подняться туда, нужно идти по длинной скрипучей и темной лестнице. Под ней лежат старые журналы. Среди них я нахожу один номер журнала “Трамвай” с забавными картинками и смешными историями, которые мы с мамой с удовольствием читаем.

Во дворе дома за посеревшим от старости деревянным забором стена, увитая каким-то растением. Оно вьется почти вдоль всей стены, я каждый раз разглядываю ее с упоением, мечтая о том, чтобы наша дача так же “заросла”. У растения странные плоды: ярко-зеленые пушистые шарики, похожие на коротенькие огурцы, которые так приятно пружинят в руке, пенятся какой-то белой жидкостью, если на них давишь.

Внутренний двор покрыт деревянным настилом, которые зарос и разрушился. У какого-то пенька я нахожу группу поганок, конечно, нещадно рву их с тем, чтобы потом приготовить из них “салат”: нарезать, придумать про них историю, а затем долго-долго отмывать руки с мылом, опасаясь отравления.

Рядом на соседнем перекрестке живет девочка, имени которой я не помню. Ее мама тоже часто куда-то уходит, оставляя ее без ключей от дома. Но мы маленькие, поэтому нам ничего не стоит пролезть во двор в щель под забором, как это делают собаки, и объесться в сенях сырым тестом, которое ее мама поставила с утра.

В нашем съемном доме холодно и сыро, но зато нет никакой “живности”. Именно там мы остаемся совсем без денег. Чтобы поесть хоть что-то, мама варит из одного куриного кубика бульон. Здесь же я наедаюсь испорченных рыбных консервов, мне становится очень плохо, приезжает скорая. Мое маленькое сиреневое детское одеялко, которые мы обычно возим с собой, навсегда пропахнет рвотой и этими воспоминаниями о голоде.

В конце концов, мама сдается и мы отправляемся к тете Ларисе (наверное, занять денег). Там меня, конечно, сажают за стол “без всяких разговоров” и кормят самым вкусным на свете борщом. Мама стыдится того, что я такая голодная, она одергивает меня, но я вижу лишь лучистые глаза тети Ларисы, которая говорит: “Ну, что ты, Таня! Какая ерунда”. Я набрасываюсь на тарелку, жадно уплетаю ярко-красный суп, имеющий неповторимый запах, который я запомню навсегда.

VII

Большая квартира со странной планировкой, где не в каждую комнату можно попасть из коридора. Крошечная кухня, на потолке черно-зеленая плесень, от которой нет спасения. Темная коричнево-рыжая ванная с характерным “ледяным” запахом, потому что из крана идет только холодная вода.

На двери туалета висит табличка: “Штраф за курение — 500 000 р” с зачеркнутыми нулями. Я спрашиваю у мамы, почему так, она отвечает что-то про загадочную деноминацию. Тем не менее, в туалете все равно пахнет табаком и очень сильно. Там курит дядя Магомет.

Еще он на балконе курит и еще телевизор смотрит. И когда ему нужно идти “в ночь”, все в квартире передвигаются на цыпочках. Я дядю Магомета боюсь ужасно: мне он кажется очень суровым человеком, угрюмым.

У него есть прекрасная тетя Лариса и три дочери с невыговариваемой дагестанской фамилией. В сочетанием с отчествами, которые достались им от него, имена девочек превращаются в длинные скороговорки, которые так забавно повторять. А еще от него у них черные кудрявые волосы и темные выразительные глаза.

В комнате девочек фотообои с деревьями и голубым небом, за окном большое поле, а по вечерам одолевает сетку озверевшее комарье.

Больше всего я люблю Аню. У Ани красивая длинная юбка с подсолнухами, в которой она ходит гулять поздно вечером, кассеты с группой Five и Ютой, дерзкий характер и крутой нрав. Я очень хочу быть похожей на нее. Аня учит меня мыть пол: “Тряпка, конечно, противная, но ты, когда моешь, думай о том, что потом сможешь руки с мылом помыть”.

* * *

Я сижу на кухне все той же квартиры (теперь тут просторно, нет ни плесени, но ржавчины): со мной Аня и ее дочь, тетя Лариса и дядя Магомет, мы пьем шампанское. За окном все то же поле, цветы и травы на подоконнике, прыгает по нему маленький черный котенок.

Я прощаюсь со всеми перед отъездом, дядя Магомет крепко обнимает меня на прощание, уколов своими усами, желает хорошей дороги.

А через год он умрет.

VIII

Это было там же. Кажется, я спала в комнате девочек. Сквозь сон слышу, как мама очень ласково, но настойчиво будит меня посреди ночи. «Соня, вставай скорей! Скорее выходи на улицу! Все пропустишь!»

Я продираю слипшиеся ото сна глаза и, накинув только олимпийку, как-то оказываюсь во дворе дома на детской площадке.

На улице стоят соседи со всех домов и смотрят вверх. Темно-синее небо, слово из сказки, подсвеченное на горизонте, тысячи звёзд.

Сегодня падает комета.

Я чувствую единение со всеми и радость. Кажется, будто всех людей вдруг сплотила эта красота и ожидание чуда.

Вот она пролетает: белая звезда с длинным хвостом. Уходит куда-то за горизонт, пока мы кричим, смеёмся, прыгаем и загадываем желания.

Ах, как хочется вернуться

Ах, как хочется ворваться в городок

На нашу улицу в три дома

Где всё просто и знакомо, на денёк

Где без спроса входят в гости

Где нет зависти и злости, милый дом