Щит и меч

Генрих ответил скороговоркой, что этого немца спасла партизанская группа противника. По-видимому, он отказался казнить военнопленных не по политическим мотивам, а из чисто гуманных побуждений.

Эта внезапная скрытность Генриха обрадовала Вайса.

И вообще поведение Генриха изменилось. Он стал неразговорчив, совсем перестал пить: даже в ресторане, окруженный эсэсовскими офицерами, наливал в свой бокал только минеральную воду.

Как-то один из офицеров позволил себе пошутить по этому поводу. Генрих с уничтожающей надменностью уставился шутнику в глаза и так зловеще осведомился, не адресована ли эта шутка одновременно и фюреру, который являет собой высший образец воздержания, не пьет ничего, кроме минеральной воды, что лицо эсэсовца стало серым и он долго извинялся перед Генрихом, испуганно заглядывая в его неумолимо строгие глаза.

Теперь, когда они оставались вдвоем, роли их поменялись: уже не Вайс допытывался у Генриха, в чем тот видит цель жизни, а Генрих настойчиво выспрашивал об этом Вайса. И если раньше Генрих гневно обличал мерзостные повадки берлинских правящих кругов, то теперь, когда Вайс пытался рассказывать о нравах старших офицеров абвера, Генрих обрывал его, утверждая, что рейх не рай, а государство, которое открыто провозгласило насилие своей политической доктриной. И те, кому поручено осуществлять политику рейха, должны обладать крепкими нервами и такой же мускулатурой. Что касается морали и нравственности, то безнравственно применять эти понятия к людям, которые освобождают жизненное пространство для установления на нем нового порядка.

Вайс слушал разглагольствования Генриха, радуясь той стремительной метаморфозе, которая произошла с его приятелем. С каждым днем Вайс проникался все большим уважением к нему. Генрих стал необыкновенно осторожен, не хотел откровенничать даже с ним, с Вайсом. В Генрихе теперь ощущалось нечто совсем иное, он стал целеустремленным, собранным. Исчезло дряблое, колеблющееся, мучающееся существо, которое совсем недавно называли Генрихом Шварцкопфом.

И Вайс с удовольствием заключал, что Генрих словно бы удаляется от него, поглощенный "особо секретным поручением Берлина", как он сказал.

Но вот однажды Зубов сообщил Вайсу: Генрих требует, чтобы Хениг устроил ему встречу с советским разведчиком. Генрих объяснил, что располагает весьма важными сведениями и считает возможным передать их не через кого-либо из посредников, а только в руки советскому разведчику.

- Хорошо, - согласился Вайс, - я с ним встречусь. - И назвал наиболее подходящее для этого место.

- Давай я пойду, - предложил Зубов. - Может, еще рано тебе раскрываться? Не стоит все же рисковать.

- Спасибо.

- За что? - спросил Зубов.

- Ну, за осторожность.

- Да я за тебя волнуюсь.

- А я думал, за всех нас.

- Зря ты ко мне цепляешься, - обиделся Зубов. Но долго обижаться он не умел и тут же похвастал: - А я недавно речугу двинул перед отрядом тодтовцев - не хуже самого фюрера. - Признался: - Правда, по бумажке. Сплошные цитаты. Но снайперски в стиль попал. Воодушевил всех до полного обалдения.

- Молодец, - похвалил Вайс.

- Блевотина, - махнул рукой Зубов.

Хениг сообщил Генриху день, час, место встречи с представителем советской разведки, связанным с немецкой антифашистской группой, а также пароль, отзыв.

Вайс еще издали увидел Генриха.

Набережная Вислы была пустынной. И хотя погода выдалась солнечная, жаркая, на пляжи высыпали только немецкие солдаты. Самые пожилые из них терпеливо сидели с удочками.

Вайс облокотился о парапет и стал смотреть на воду, покрытую жирными пятнами мазута.

Когда Генрих подошел поближе, он обернулся к нему с улыбкой.

Но Генрих не обрадовался этой встрече. Лицо его выражало скорее досаду, чем удивление. Кивнув, он осведомился безразличным тоном:

- Оказывается, ты любитель свежего воздуха?

- Да, - сказал Вайс. - В городе слишком пыльно и душно. - И пошел рядом с Генрихом.

- Тебе куда? - спросил Генрих, озираясь.

- Безразлично, куда хочешь.

- Извини, - сказал Генрих, - но у меня иногда возникает потребность побыть наедине с самим собой.

- Другими словами, ты просишь меня удалиться?

- Ты удивительно чуток, - усмехнулся Генрих.

Вайс протянул руку и дружески застегнул третью, считая сверху, пуговицу на его кителе, потом застегнул ту же пуговицу у себя на груди, объяснил значительно:

- Мы с тобой сегодня, кажется, одинаковы небрежны.

Генрих изумленно уставился на него.

- Ну! - приказал Иоганн.

- Рейн, - механически пролепетал Генрих.

- Волга.

- Но этого не может быть! - запротестовал Генрих.

- Почему?

- Но как же так: ты - и вдруг! - Генрих даже отшатнулся.

- Ну что ж, будем знакомиться? - Вайс протянул руку.

Генрих нерешительно пожал ее.

- Все-таки это невероятно, или...

- Я понимаю тебя, - сказал Вайс. - Нужны доказательства?

Генрих кивнул.

Вайс предложил спуститься на берег и пройти на брандвахту, которую он заранее обследовал.

Лучшее место для откровенной беседы трудно было найти.

- Садись, - Вайс указал Генриху на деревянный, расщепленный и протертый канатами кнехт, похожий на гигантский трухлявый гриб.

- А ты?