Щуки в море (СИ)

— Правильно, девочка моя! — старушка тепло улыбнулась — может быть, последний раз в жизни. — Не между народами различай, а между слабостью человеческой и злом государевым! И ещё… — она с мольбой вгляделась в синие глаза девушки. — «Как бы ни сложилась месть, не оскверняй души и умышленьем не посягай на мать»[13].

— «На то ей Бог и совести глубокие уколы», — согласно кивнула Алина.

— Да, — Регина Аскольдовна умиротворённо вздохнула, и девушке стало понятно, что она уже наполовину там. — «Теперь прощай. Пора. Смотри, светляк, встречая утро, убавляет пламя. Прощай, прощай и помни обо мне!»

* * *

— Без меня! — отрезал Виктор. — Не могу я в женщину стрелять. Понимаю, что она не «женщина», а чиновник, и маньячка к тому же, но — не могу.

— Не тебя и просили! — раздражённо бросила Алина. — Блин, опять клипсы надевать? Уши чуть не отвалились, я полкана этого еле дождалась!

— Да какие клипсы… — безнадёжно махнула рукой Ната, которая, будучи на вид наименее подозрительной из всех, проводила рекогносцировку. — Как в Юрьеве — не получится. В доме даже не консьержка, а охрана, у всех посторонних документы спрашивают и ещё в квартиру звонят для проверки. Ну и какой жилец подтвердит, что некая Лаврова Алина Петровна действительно им ожидается? И Верейкина не рано утром уезжает, а попозже, когда уже постоянно кто-то входит-выходит.

— С другой стороны, личной охраны у неё нет, так ведь? — размышлял Артур. — Если на подходе к машине…

— Бригантина[14] нужна, тогда получится, — поняла его мысль Алина. — Только экипаж — два партизана. Пилот и стрелок.

* * *

У Грачьи Погосяна была довольно нестандартная дурацкая привычка — приезжая вечером домой, он сначала как следует напивался прямо в машине. Происходило это не каждый день, но довольно часто.

Смысла пить именно в машине, конечно же, не было — Грачья жил один, и никакие жёны с тёщами не шипели бы на него, поднимись он с бутылкой в квартиру, однако подобное времяпрепровождение всё равно никому не мешало — музыку при своих балдежах Погосян не слушал и не делал попыток завести мотор, приняв даже первую дозу. Домой он брёл через пару часов после приезда, уже чуть не падая, но к утру молодой организм восстанавливался и позволял нормально доехать до работы, и только там Грачья иногда похмелялся.

В этот хмурый октябрьский вечер Погосян вновь проводил свой ритуал. Обычно он пил коньяк попроще, но на сей раз у него был настоящий ереванский «Ахтамар», и Грачья смаковал каждый глоток, мечтательно созерцая непроглядную осеннюю черноту. В машине было тепло, светились далёкими звёздами огоньки на приборной панели, и на соседнем сиденье стояла тарелочка с ломтиками суджука и полулежал фиал с дарующим забвение эликсиром… Что ещё нужно человеку для счастья?

«Мечтатель!» — усмехнулся про себя Виктор, стоя под козырьком подъезда и изображая мужика, которого жена выгоняет курить на улицу. — «Вот и мечтал бы один, так нет же — попёрся тогда пить с земляками!» — Погосян был одним из тех пятерых парней, с которыми дрался внук покойной Регины Аскольдовны. — «Да, в той компании ты оказался почти случайно и сам к девушке не приставал, но девятую заповедь[15] зачем было нарушать? Тебе-то самому ничего ведь не грозило!»

Смутный силуэт за стёклами серой «Мазды» наконец пришёл в движение, водительская дверь открылась, и Погосян начал выползать. Ему было хорошо — настолько хорошо, что для того, чтобы принять вертикальное положение, пришлось основательно вцепиться в крышу «Мазды». Наконец он встал на ноги и, поскальзываясь на мокрых листьях, добрёл до дома и скрылся в подъезде.

Виктор, собиравшийся было вырубить его у двери квартиры, затащить домой и связать, оставив дверь открытой, в последний момент с облегчением изменил свой план — Грачья, что случалось с ним в последнее время всё чаще, выронил ключи от машины, которые теперь тускло блестели на мокром асфальте.

* * *

«Туман», — недовольно нахмурилась судья Зоя Верейкина, выходя из «своей крепости» во двор. — «Но всё равно — не на метро же ехать! Это на самом деле не альтернатива своей машине, ибо означает ещё и полчаса пешком».

Впрочем, несмотря на туман, жизнь во дворе текла как всегда — в том числе и автомобильная. Вот отъезжает её сосед, вот садится за руль явно похмельная девица из «золотой молодёжи» («Нарвётся когда-нибудь!» — подумала судья), а вот и чья-то чужая серая «Мазда» стоит, и тоже с молодой девушкой за рулём. Машина явно не девушки — скорее кавказца какого-нибудь, судя по тонировке и обвесу. «Парня своего, что ли, поддатого забирает из гостей?»

Однако все эти мысли промелькнули лишь на краю сознания, не всколыхнув никаких эмоций — Верейкина уже была в эйфории, чувствуя пресловутые «бабочки в животе». Сегодня она снова отвесит почти максимальный срок мужику, да по самой тяжёлой статье, которую удастся натянуть! Точно по максимуму нельзя — хоть какие-то приличия нужно соблюдать. А жаль! Чем больше срок, тем сильнее её прёт. Если бы ещё приговор можно было оглашать лёжа, а не стоя!