Шелковые нити

— Видишь ли, моя дорогая, — начал он, слегка запинаясь, — идея быть сильным заключается не просто в том, чтобы не быть слабым; она в том, чтобы никогда не показывать, что ты слаб.

— Все мы иногда бываем слабыми. Это нормально, — сказала она.

Сделав глубокий вдох, он осушил свой третий стакан, чувствуя, как начинает сказываться дурманящее действие виски. Его сосредоточенность ослабла, его попытка уклониться от разговора о своих эмоциях была очевидна:

— Знаешь что, Хлоя? Ты права. Давай забудем, что этот разговор вообще произошел.

Он прислонился к стене, его глаза начали терять фокусировку. То, как он избегал разговора о своих чувствах, причиняло ей боль.

— Я не хочу забывать. — Она положила руку ему на ногу. — Для меня очень важно, чтобы ты делился своими чувствами. Даже если совсем немного.

Прикосновение Хлои к его ноге было молчаливым, но мощным выражением ее понимания и желания заставить его раскрыться, какими бы маленькими ни были шаги.

В голосе Ричарда послышались нотки раздражения, когда он спросил: "Почему это тебя так волнует, Хлоя?"

— Ты знаешь, почему… — Ее ответ был робким и неуверенным.

— Ох, я понял. Ты все еще… чувствуешь что-то. Это… странно, — он запнулся на своих словах, закрыв глаза, словно ища убежища от эмоций, которые мучили его.

— Да… Это странно, — признала Хлоя. Затем, возможно, в попытке изменить ход их разговора и побудить Ричарда открыться, она снова мягко спросила о его детстве, надеясь, что алкоголь поможет ему развязать язык.

— Как я говорил, оно было… многогранным, мягко говоря. Мои родители были очень богаты, и у меня было все, чего я только мог пожелать. Но они также были очень строгими и требовательными.

— Ты сказал, что твой отец был очень отстраненным… но как насчет твоей матери?

При упоминании о матери выражение лица Ричарда изменилось, он побледнел, а его голос понизился до шепота:

— Моя мать… незаурядная личность. Она не очень ласковая, но любит меня… по-своему. — Хлоя почувствовала странную тревогу. — Видишь ли, поскольку моего отца не было рядом, я проводил большую часть времени со своей матерью… И она слегка… изменчивая. — Ричард избегал взгляда Хлои. — Лучший способ описать ее — это сказать, что она… женщина настроения. В один момент она проявляла заботу и нежность по отношению ко мне, а в следующий — накидывалась на меня. И я никогда не знал почему и не мог этого предсказать. — Сделав глоток своего напитка, он продолжил, — В любом случае, я бы сказал, что мое детство имело… свои плюсы и минусы.

— Я понимаю, — она прикусила губу. — Вот почему тебе трудно контролировать свои эмоции, но в то же время это так важно для тебя.

В его смехе была сложная смесь эмоций, раскрывающая часть его истинного "я".

— Дело не в этом. Но ты права. Для меня важно не показывать своих настоящих эмоций, — признался он. — Это единственный способ быть сильным и влиятельным. У меня есть власть над теми, кто позволяет своим эмоциям взять над собой верх.

За маской силы и высокомерия Хлоя увидела маленького мальчик, жаждущего любви и признания. Она хотела утешить его, заверить, что она всегда рядом, заставить его почувствовать себя по-настоящему любимым. Но вместо этого она решила мягко исследовать корень его потребности в силе, спросив: "Почему тебе так сильно нужна власть?"

— Ты задаешь неправильный вопрос, — ответил Ричард, в своей обычной непримиримой манере. — Вопрос в том: кто не хочет власти? Власть — это все в этом мире. Это то, что отличает слабых от сильных. Сильные мира сего контролируют свою жизнь и жизни других людей. Они ни перед кем не отчитываются.

Хлоя, предположив, что его страх почувствовать себя беззащитным и сбитым с толку, возможно, уходит корнями в детство. Для нее это был способ продемонстрировать, что она понимает его, что она признает его уязвимые места и что нет ничего постыдного в том, чтобы временами чувствовать себя слабым.

— Ты хочешь власти, чтобы больше не испытывать чувство беззащитности, как в детстве?

Однако Ричард предпочел отмахнуться от ее прозрений пьяным смехом.

— О, прошу. Ты не мой психиатр. Но, конечно, ты вольна думать как тебе угодно. Все, чего я хочу, — это убедиться, что я никогда не окажусь в положении, когда кто-то будет контролировать меня. Но этот разговор начинает меня утомлять.

Разговор достиг той точки, когда ему стало не по себе, возможно, он раскрыл о себе больше, чем намеревался. Но его защитный щит, выкованный за годы борьбы со своим прошлым и жизненными трудностями, казался непробиваемым.

Это осознание вызвало у Хлои смешанные чувства — сострадание к внутренней борьбе Ричарда и чувство разочарования из-за ее неспособности преодолеть его эмоциональные барьеры. Она понимала, что потребуется время и терпение, чтобы помочь ему ослабить эту защиту и поделиться своими истинными чувствами.

Она понимающе кивнула, не желая давить на него дальше. Он сделал еще глоток своего напитка, на его лице отразилось разочарование. Он уставился в янтарную жидкость, размышляя о чем-то своем.