Шелортис. Книга третья. Часть первая.

Непокорные и непокорённые, «рубаки» из долины ветряных холмов, стали бок о бок с теми, кого избегали вот уже на протяжении долгих лет нескончаемой смуты. Найдя в сердцах ополченцев Харта волю и силу, коим когда-то обладали сами, вчерашние прислужники Тарсонваля воспряли духом, вновь обретя лик подлинного человека.

И пока истинные сыны и дочери земли Фоллэнд бились с силой могучей и непостижимой для них в принципе, некогда неприступная столица империи «первых» была сдана на откуп воли кровавых разбойников. Не желая даже думать о том, чтобы биться за чужую землю, братья Фари приняли единственное, как они считали, верное решение, отступив в Ринвуд.

Тем временем кортеж из десятка боевых дормезов стремительно продвигался на юг. И хоть со стороны столицы никто не гнал за ними в погоне, всё же, ни Луир, ни Хамон не желали рисковать тем, что они имели, промедлив там, где того не стоило.

На удивление, братья Фари достаточно быстро снарядили экипажи к отступлению. Откровенно говоря, ещё не успел командующий пятым полком Мартэлл отдать свой роковой приказ об осаде столицы, гружённые тюками мехов и сундуками с золотом дормезы, уже стояли у южных ворот Райтона.

В любой другой ситуации, подобная расторопность вызвала бы у действующего монарха серьёзные вопросы к тем, кто организовал столь стремительное отступление. Быть может, кто-то даже задумался бы об измене в рядах высших советников, но, среди этих «кто-то» нынешней правительницы земли Райт не оказалось.

Не в силах понять случившегося, королева сидела на обитой бархатом скамье, разглядывая потолок своей кареты. Пребывая в гордом, но, всё же, вынужденном одиночестве, правительница Райта чувствовала себя запертой в золотой клетке канарейкой. Не имея больше сил противиться реальности, Вивьер задремала, откинувшись на спинку своей скамьи.

Стуча колёсами по каменистой дороге, королевский экипаж, продолжал мчать вперёд, гонимый загнанными в усмерть лошадьми. Гулко стуча колёсами, кареты и дормезы, то и дело, подпрыгивали, едва колёса налетали на выкорчеванный сбитыми донельзя копытами камень с дороги.

Где-то вдали уже показались величественные своды Ринвуда. Известная своими развитыми торговыми портами, столица земли Линдс оказалась сегодня последним прибежищем короны, что вот-вот рисковала пасть на окроплённую кровью землю, слетев с отрубленной головы последней монаршей особы.

Тем временем, в самом Ринвуде, даже не догадывались, сколь грозные тучи нависли над ним. И пока комендант города принимал в ратуше дорогого своему сердцу гостя, его старший офицер стоял на балконе, пристально разглядывая стремительно приближавшиеся корабли.

– Гильермо, ну что ты там стоишь?! – донёсся голос Сериньо, что сидя за столом, подливал вина в кубок своего гостя.

– Не нравятся мне эти корабли! – отозвался капитан Санти, сложив подзорную трубу и войдя в гостевой зал.

На ломящемся от яств столе чего только не было и, откровенно говоря, Гильермо был голоден, однако накатывавшая тревога не пускала и куска в горло. Поджав губы, капитан Санти расхаживал по залу, пока его командир был занят делами праздными и далёкими от его переживаний.

Оставив неловкую встречу позади, комендант Сериньо и комендор Гарард добродушно общались, поведав друг другу о событиях, приключившихся в их жизнях. Как оказалось, Баримон действительно вручал наградную ленту Патриссу, едва тот получил весомый ранг в торговой палате Ринвуда, но, как и полагалось, забыл об этом на следующий день.

Тем не менее, преследуя взаимный интерес, Гарард и Сериньо выведали друг у друга всё то, что желали узнать. И пока Патрисс расспрашивал о мирах закрытых и неизведанных, что довелось повидать комендору, тот, в свою очередь, времени даром не терял, вызнав о ситуации, как в городе, так и на государственном фронте в целом.

– Стало быть, братья Фари окончательно закрепились в высшей ложе?! – подытожил Гарард, скрестив руки на груди.

– Да, дорогой друг! – отозвался Сериньо, – Их власть так быстро окрепла, что когда до нас толь дошла весть о них …

Стихнув, комендант Ринвуда шумно отпил вина из кубка, и мир в его глазах стал чуть радостнее, чем был прежде.

– … они уже вовсю издавали бумаги и требования, не исполнять которые было смерти подобно! – с придыханием продолжил Сериньо, – Все корабли у нас поотнимали, даже те, что служили плотами для походов к Ньюту! Да и к слову, кстати, к Ньюту тож ходить запретили, вообще обнаглели! Ух я б их …

Погрозив кулаком в открытую витражную дверь, через которую с балкона вернулся Гильермо, Патрисс тотчас поймао его взглядом.

– Гиль, твою ж мать, сядь ты уже! – заплетавшимся языком рявкнул Сериньо, стукнув всё ещё сжатым кулаком по столу.

С числом выпитого горячительного лик некогда интеллигентного господина изменялось до неузнаваемости, всё больше смахивая на лица вчерашних пиратов в гвардейских нарядах, коих он, мягко говоря, недолюбливал.