Шерлок Холмс и болгарский кодекс

«Да, за меня. Ради твоего отца. Ради сохранения ваших владений. В Болгарии никто не знает капитана Бэррингтона. Им стану я. Я свободна, у меня нет семьи. Я собиралась в скором времени уехать в Америку на поиски счастья, поэтому никто по мне скучать не будет. Нам придется потерпеть всего лишь год или два. Этого будет достаточно, чтобы отвести беду и отбиться от твоего кузена. За это время ты возьмешь управление землями в свои руки. – И она добавила, смеясь: – Ну, а потом мы сможем развестись».

К предложению Джулии я отнеслась с недоверием и некоторой долей скептицизма. Но она показала на сцену и объявила: «Я знакома с Берти. Он пригласил нас к себе в гримерную».

Не говоря больше ни слова, она повела меня за кулисы. Берти… то есть мисс Тилли сразу же поняла, чт́о надо делать. На следующее утро она отправила нас к портному, который шил военную форму, а затем несколько дней учила Джулию мужской манере одеваться и вести себя.

Нам с Холмсом было очень забавно слушать, какие наставления получил «будущий муж» от знаменитой актрисы. Был приобретен короткий черный парик с зачесанными назад, напомаженными волосами, и Джулии пришлось расстаться со своими золотыми локонами, обрив наголо голову. Она научилась красить брови карандашом для век и тушью для ресниц, чтобы они выглядели более густыми, и пользоваться специальным клеем («У нас в Болгарии мы пользуемся мастикой») для усов и бороды, перенимала ухватки бравых офицеров.

– В довершение всего нам дали несколько адресов в Сохо, где мы смогли купить утягивающие грудь рубашки и ботинки со вкладками, а также заказали у искусного парикмахера пару выкрашенных в черный цвет усов из волос Джулии. Мы выходили из театра со стороны служебного входа и отправлялись прогуляться по Риджент-стрит и Портланд-плейс в сторону Риджентс-парка. Джулия надевала капитанский мундир или шикарный костюм, сшитый для мисс Тилли на заказ портными со знаменитой Сэвил-роу.

– И никто не усомнился в том, что вы муж и жена? – осмелился спросить я.

– Ни одна душа, – ответила миссис Бэррингтон.

– А это была ваша идея – сделать усы точно такими же, как у принца?

– Да, доктор Уотсон. У вас носят шляпы хомбург[39]

в подражание принцу Уэльскому, а у нас в Болгарии все мужчины подражают Фердинанду.

– Отец видел вашу свадебную фотографию? – осведомился я с осторожностью.

– Да, перед самой смертью. Он умер успокоенным. Когда мы с Джулией приехали в Болгарию, он уже две недели как был в раю вместе с моей матерью. До настоящего момента никто ни о чем не догадывался. Мы убедительно играли свои роли, и это помешало Константину завладеть моими землями. Но теперь ее не стало, и я совершенно одна. Константин сделает все возможное, чтобы отобрать у меня родовые владения.

История миссис Бэррингтон оказалась настолько необычной, что мы с Холмсом некоторое время сидели молча. Наконец мой друг поднялся и обратился к хозяйке дома:

– Мадам, думаю, мы с доктором Уотсоном сумеем помочь вам в этом деле. Пусть груз событий ляжет на наши, а не на ваши плечи. Скоро во дворце произойдет кое-что важное.

Мое настроение заметно улучшилось. Когда Холмс переходит в нападение, он пикирует на добычу с неотвратимой стремительностью индийского ястреба.

Он продолжил деликатно:

– Если же вы пожелаете выйти замуж за офицера английской кавалерии, уверен, доктор Уотсон подберет вам жениха и с удовольствием станет шафером. Тогда вы непременно вернетесь к нам в Англию.

– Я буду помнить об этом, мистер Холмс, – прошептала миссис Бэррингтон.

Глава двадцатая,

в которой находится применение вкладному клинку

Принц очень быстро откликнулся на нашу просьбу устроить съемки с участием полковника Калчева. Нам было предложено явиться во дворец на следующий день с первыми лучами солнца. Все было готово. На Красной лестнице дворца нас ожидали двое слуг, чтобы помочь донести громоздкую фотоаппаратуру до студии.

На сей раз по длинному коридору, где пол был выложен каменными плитами, а со стен свисали оранжево-лимонные гобелены, нас проводили в маленькую комнату, похожую на монашескую келью, упрятанную в глубине дворца и укрытую от глаз рододендронами и вьющимися растениями. Здесь украшением стен служили акварели с изображением цветов, а также фрагменты римских барельефов. Над букетами сухих цветов, которых тут было в изобилии, висела большая картина, написанная, по всей видимости, совсем недавно, вид на Босфор, бухту Золотой Рог, Святую Софию и величественные стены Константинополя. Великолепный Фердинанд верхом на коне был изображен плывущим в сиянии апокалиптического неба.

Фердинанд подлинный, одетый в блузу художника, стоял у окна за мольбертом. Вокруг него на восхитительном обюссонском ковре были разложены глазурованные горшки. В одной руке принц держал кисть, в другой – трость с вкладным клинком, подарок маркиза Солсбери.