Читаем Шерлок. По следам детектива-консультанта полностью

Были свои сложности с внешним видом персонажа и у Мартина Фримана. Проблемы Бенедикта Камбербэтча, сетовавшего на женственные кудри и неудобные узкие костюмы, его обошли стороной – одежда Джона Уотсона гораздо более удобная, а прическа простая, да и вообще его облик создавался с учетом армейского прошлого, поэтому для его стиля характерны строгость и функциональность. Но зато в «Пустом катафалке» ему наклеили усы, которые он тут же всей душой возненавидел. Отрастить свои было нельзя, поскольку это требовало времени, да и сцены с усами и без них снимались не по порядку, так что пришлось соглашаться на приклеенные, с которыми он чувствовал себя ряженым.

Иногда, когда я надеваю одежду Шерлока, она кажется маскарадным костюмом. Конечно, находясь в образе, ты не задумываешься об этом. У меня уже устойчивость к повторяющемуся успеху, так что часть меня хотела бы сменить прическу, пальто, и у нас нет причин не делать этого. И может быть, есть причина, почему мы должны это сделать, поскольку пальто Belstaff уже не продается. Но да, оно стало культовым. На самом деле я терпеть не могу это пальто. Я называю его ковриком, особенно когда снимаются рождественские сцены, а сами съемки проходят в августе. Но пришлось смириться с тем, что оно потрясающе работает.

Бенедикт Камбербэтч

* * *

– Семейная жизнь вам на пользу, – заметил он. – Я думаю, Уотсон, что с тех пор, как я вас видел, вы пополнели на семь с половиной фунтов.

– На семь.

– Правда? Нет, нет, немного больше. Чуточку больше, уверяю вас.

Конан Дойл. «Скандал в Богемии»

* * *

– Семейное благополучие идет тебе, Молли. Ты набрала три фунта с последней нашей встречи.

– Два с половиной.

– Нет, три.

«Большая игра»

Та самая Ирэн

Любовь – вещь эмоциональная, и, будучи таковой, она противоположна чистому и холодному разуму. А разум я, как известно, ставлю превыше всего. Что касается меня, то я никогда не женюсь, чтобы не потерять ясности рассудка.

Шерлок Холмс

Чего я никогда не понимала, так это почему некоторые люди совершенно лишены силы воли.

Лара Пулвер, исполнительница роли Ирэн Адлер

Разумеется, Стивен Моффат и Марк Гэттис не могли обойтись без Ирэн Адлер – единственной женщины, которой удалось одурачить Шерлока Холмса. Публика бы им такого ни за что не простила. Поэтому никто не удивился, когда она появилась уже в первой серии второго сезона с говорящим названием «Скандал в Белгравии». Для почитателей Холмса это в первую очередь отсылка к рассказу «Скандал в Богемии», но знатоки Англии и тем более сами британцы сразу увидели в ней и другой намек, ведь Белгравия – фешенебельный район Лондона, неподалеку от Букингемского дворца, и следовательно, скандал должен касаться самых сливок британского общества.

Они не ошиблись – у великолепной Ирэн в «Шерлоке» аппетиты и правда оказались побольше, чем у ее прототипа из рассказа Конан Дойла. Ее объект шантажа – не какой-нибудь мелкий королек никому не известного государства, а член английской королевской семьи, чьи скандальные фотографии она хранит в своем телефоне. Впрочем, как это обычно бывает у Моффата и Гэттиса, завязка конандойлевского рассказа – это лишь вершина айсберга, и Шерлоку пришлось расследовать дело куда более важное, чем спасение репутации какого-то извращенца голубых кровей.

Так случается, что он влюбляется в человека такого же безумного, как и он сам. Так что для Джона это как «о Боже, теперь их двое».

Мартин Фриман о Шерлоке и Ирэн
Перейти на страницу:

Похожие книги

Новая женщина в кинематографе переходных исторических периодов
Новая женщина в кинематографе переходных исторических периодов

Большие социальные преобразования XX века в России и Европе неизменно вели к пересмотру устоявшихся гендерных конвенций. Именно в эти периоды в культуре появлялись так называемые новые женщины — персонажи, в которых отражались ценности прогрессивной части общества и надежды на еще большую женскую эмансипацию. Светлана Смагина в своей книге выдвигает концепцию, что общественные изменения репрезентируются в кино именно через таких персонажей, и подробно анализирует образы новых женщин в национальном кинематографе скандинавских стран, Германии, Франции и России.Автор демонстрирует, как со временем героини, ранее не вписывавшиеся в патриархальную систему координат и занимавшие маргинальное место в обществе, становятся рупорами революционных идей и новых феминистских ценностей. В центре внимания исследовательницы — три исторических периода, принципиально изменивших развитие не только России в ХX веке, но и западных стран: начавшиеся в 1917 году революционные преобразования (включая своего рода подготовительный дореволюционный период), изменение общественной формации после 1991 года в России, а также период молодежных волнений 1960‐х годов в Европе.Светлана Смагина — доктор искусствоведения, ведущий научный сотрудник Аналитического отдела Научно-исследовательского центра кинообразования и экранных искусств ВГИК.

Светлана Александровна Смагина

Кино