Шесть секунд темноты

Они смотрели на него в ошеломляющей тишине. Сказанное было правдой, но они еще не задумывались над этим аспектом. Холл раскрыл было рот, собираясь сказать о Баджере, но тут же резко закрыл его – совсем как рыба, вынутая из воды. Он вспомнил пару моментов о Баджере: во-первых, то, что они уже доказали его невиновность, а во-вторых, что Роллинс ничего не знал ни о Баджере, ни о связи последнего с делом.

Также он припомнил, что был и третий выстрел. Два из них уже прояснились – выстрел Юнис, угодивший в потолок, и выстрел Баджера, попавшего в руку Хартигана.

Но из револьвера Хартигана также стреляли. По словам грабителя, сам он не стрелял. Кроме того, было хорошо известно: смертельный выстрел был сделан сразу после того, как загорелся свет. Баджер же упорно твердил, что стрелял в темноте. Если это правда, и его пуля ранила Хартигана, то из этого следует, что с раненным запястьем Хартиган никак не мог выстрелить.

Казалось, что Кэролл движется по кругу, преодолевая барьер за барьером, и обнаруживая, что каждое последующее препятствие все сложнее. Но если Кэролл и его друзья пребывали в замешательстве, то Баррет Роллинс, глава сыскной полиции, совсем не сомневался насчет виновника.

– Трое из них были в гостиной, – заявил он. – Мы знаем, что мисс Дюваль выстрелила, и мы нашли ее пулю. Я также заметил, что дыра в ширме была сделана пулей, выпущенной из-за ширмы, и будь у вас глаза, вы ба заметили, что дыра как раз на подходящей высоте, чтобы Ред смог убить мистера Гамильтона. Стреляя, он мог бы наклониться. Наверняка он ссутулился. Он ведь прятался, не так ли? А когда человек прячется, разве он стоит, выпрямившись во весь рост? Даже в темном переулке, пытаясь сбежать, человек идет, пригнувшись. Хартиган – нужный нам человек.

– Вы уверенны в этом? – поинтересовался Кэролл.

– Уверен? Да я знаю это!

– И как вы это узнали?

– Знаю, вот и все, – вспыхнул Роллинс. – Никто другой не мог выстрелить.

– Ну, это так. Это так. Но все же, – безмятежно продолжил Кэролл, как если бы он обсуждал какое-то чисто теоретическое дело, – вы забываете о том, что кто-то ранил Хартигана.

– Пф! Может, его ранили не именно в тот момент.

– Но он был ранен, вы же видите.

– Ни черта я не вижу! Простите мой французский. Вы, чудо-сыщики, думаете, что вам все удалось, тогда как вы ничего не знаете. Скажите, почему Ред Хартиган не мог быть ранен, когда…

– Он был ранен за ширмой! – резко заявил Кэролл. В его тоне появился намек на антагонизм с Роллинсом.

– Вы сошли с ума!

Улыбнувшись, Кэролл обернулся.

– Ну, с вами спорить смысла нет.

– Конечно, нет.

Затем, в то время как Кэролл тихо о чем-то беседовал с Юнис и Харрельсоном, Роллинс пересек комнату вслед за ним. Он хлопнул в ладоши, и Кэролл резко обернулся. Лицо молодого детектива побледнело, и он покачнулся.

– Роллинс, держите свои руки при себе.

– Я делаю, что хочу, – начал было полицейский, но затем, вспомнив о присутствии комиссара, он внезапно успокоился. – Допустим, вы расскажете, откуда вы знаете, что он был ранен именно тогда, а не до того.

– Я не верю, что вам интересны мои теории, – ответил Кэролл.

В голосе Роллинса появился умоляющий оттенок:

– Ну, мистер Кэролл, я не имел в виду ничего…

– Я всего лишь чудо-сыщик, – бросил Кэролл. – Но моего здравого смысла хватает, чтобы понять: его рана обильно кровоточила, а нигде, кроме как за ширмой, не было следов крови!

С уст Роллинса сорвалось непроизвольное оханье. И он внезапно вновь стал угрюм.

– И к чему вы клоните? Хотите, чтобы все выступили раньше вас? А затем вы сделаете свой выбор?

В глазах Кэролла вспыхнула настоящая злость. Его лицо побагровело, а кулаки сжались. Он подошел к Роллинсу вплотную, лицом к лицу.

– Роллинс, давайте разберемся с этим раз и навсегда. С самого начала расследования мне не нравились ваши манеры. До тех пор, пока они проявлялись в общих чертах и не касались меня лично, я считал, что не стоит обращать на них внимание. А сейчас вы пошли явно против меня, и я больше не могу их игнорировать. Начиная с этого момента, помните: я – ваш начальник, и поступайте соответственно. И мой первый приказ – держите язык за зубами!

– Будь ты проклят! – мускулистое тело Роллинса напряглось, и казалось, что двое мужчин вот-вот подерутся. Но затем здоровяк-полисмен расслабился, и яростный блеск в его глазах поутих. Маленький блондин кивнул:

– Так лучше. Как только вы захотите вежливо поговорить, можете это сделать. Но этот ваш выпад был последним. Ясно?

Роллинс побагровел от злости. Но служба в полиции требовала дисциплинированности и способности уступить дорогу – он понял это по взгляду Кэролла.

– Очень хорошо, сэр, – с притворной вежливостью ответил он. – Пока это расследование не окончится, я буду помнить, что вы стоите выше меня.