Шестая Эра. Поверхность

— Да. Вот мне, например, бросилось в глаза, что муравейник прямо-таки примыкает к стене. Стало быть, в ней — наверняка есть куча отверстий, ведущих вглубь скал. А там, как мы уже видели в «крысячей» норе, могут расти и лишайники, и другие грибы, и… Клещи там всякие, тараканы. Тараканы, если не знаешь — могут вообще выдерживать до десяти тысяч рентген. Так что как одно из звеньев пищевой цепи — заслуживают. Если не уважения, так хотя бы признания. Да мало ли чего ещё тут живёт. Жаль, что мы не учёные с целым арсеналом чувствительных приборов — быстро просветили бы всю почву до дна ямы, например, гамма-сканнером, да всё узнали… Но раз есть муравейник, стало быть есть и пища, которую муравьи едят. Правда, это не значит, что она съедобна для нас!

Говорю же: биомасса, которую используют для поддержания популяции и жизни муравьи, тут может быть весьма разнообразна. И помимо традиционных листьев и лишайников с грибами её тут может иметься до фига.

— Я счастлива. За биомассу. Но сможем ли, и правда — мы чего-нибудь из неё съесть?

Роджер, отметив, что вчерашнее раздражение к его напарнице вернулось, и не помог никакой самоконтроль, пожал плечами:

— А …рен её знает. Поживём, походим, осмотримся, авось и узнаем!

Пенелопа буркнула:

— Лишь бы нам самим к этому моменту не стать чьим-то обедом. Или ужином.

— Да не должны, вроде. Оружия у нас достаточно. И патронов пока тоже. Мы же — экономные, мать его… Вот приготовь, кстати. Пушку. С такой гадиной мы здесь ещё не сталкивались!

«Гадина» и правда, выглядела странно. Приземистая, шумная, и чертовски, если использовать это мягкое слово, «пахучая» — запах чего-то вроде уксуса, или муравьиной кислоты, доносился и за пятьдесят шагов. Правда, ветер был как раз в их сторону.

В профиль зверушка напоминала половинку сферы, широкой частью — книзу, а поскольку ног заметно не было, казалось, что какой-то шутник отрезал кусок чудовищного футбольного мяча, да и тащит на верёвочке через джунгли…

Впрочем, передний конец от заднего всё же отличался: там высовывался из-под подобия панциря гибкий и что-то сейчас вынюхивающий прямо перед собой, нос, напоминавший хобот слона. Больше всего штуковина была похожа на муравьеда, однако оказалась вся покрыта не густой шерстью, как помнил про этих животных Роджер, а тонкими и грохотавшими при каждом шаге, не то — костяными, не то — кожистыми, но сильно задубевшими узкими пластинами, очень острыми на концах.

А с учётом того, что в холке громадина достигала двух с лишним метров, и сильно напоминала ещё и древнего стегозавра, не отнестись уважительно к такому созданию мог бы только идиот. Ну, или носорог. Соответствующих размеров. Роджер буркнул, быстро отступая в чащу:

— Скорей, скорей! Если вынюхает нас — придётся точно — бегать!

— Кто это?!

— Кто-кто… Ночной кошмар несчастных мурашиков. Муравьед!

— А я-то думала, они покрыты шерстью… — Пенелопа, тем не менее, очень быстро «отступала», похоже, вовсе не обрадованная перспективой, обрисованной Роджером. Затем ей в голову пришла мысль:

— Слушай! У нас же полно оружия! У тебя и УЗИ, и гранатомёт. У меня — помповый винчестер с разрывными. Какого же …я мы каждый раз, как видим огромную тварюгу — сваливаем?! Или «отпугиваем»?!

— Объясняю ещё раз. Для особо непонятливых. — Роджер повернулся к женщине, поскольку они уже скрылись в подлеске, и сейчас, за стволами, увидеть их было куда трудней, — Мы ящеров убивали?

— Н-нет…

— А дождевых червей?

— Тоже нет.

— А кротов?

— Опять нет!

— А почему, как думаешь?

— Ну… Кротов и ящеров, положим, мы всё равно не смогли бы съесть так, чтоб большая часть мяса не пропала. А останки и кровь воняли бы у бота. Привлекая к нам остальных местных хищников. Ну, это ты мне так объяснил. А червей не трогали… Наверное, потому, что жрать их как-то… Не хотелось! Уж больно неаппетитные.

— Логично, конечно. Для женщины. — она снова возмущённо вскинулась, явно собираясь сказать очередную гадость или глупость, Роджер сдержал её жестом, приложив палец к губам, — Ч-ш-ш-ш… Слух у муравьеда наверняка получше зрения. Тише. Дослушай. Мы не убивали всех этих с виду агрессивных и смертоносных зверушек потому, что мы — не в Голливудском фантастическом боевике, или фильме ужасов.

Это только там, для вящего сочувствия и душевного трепета зрителя, все герои стреляют во всё движущееся и недвижущееся, большое и малое. Хлещет кровь, зубатые и когтистые тела красиво дёргаются, агонизируя… Словом — человек — царь Природы!

Так вот: всё это — полная хрень.

Потому что баланс в Природе поддерживается очень просто. И без искромётных спецэффектов. Хищник убивает ровно столько, сколько может съесть. А то львы-леопарды-гиены давно поистребили бы всех антилоп-газелей-зебр. И им стало бы нечего жратеньки. И они окочурились бы от элементарного голода. Культурно по-научному это называется — подорвали бы свою кормовую базу. Антилопы и зебры съедают столько травы, сколько выросло. Травы же вырастает столько, сколько те же антилопы и зебры — удобрили. Ну, своим навозом. Вот популяция и не может слишком уж разрастись.