Шестиклассники

Когда-то, ещё в Краснодаре, Стасик ходил с па­пой на завод, в сборочный цех. Его оглушили грохот и треск, но захватило всеобщее движение массы лю­дей, конвейеров и подъёмных кранов, ослепили вспышки голубых молний электросварки. Конечно, в школьной мастерской всё было далеко не так, но деловая обстановка и здесь заражала Стасика ки­пучим желанием тоже пилить, резать, стучать мо­лотком.

Делаешь, делаешь, незаметно летит время, и вдруг видишь — получается из простой железки ка­кая-нибудь нужная вещь. Вот как сейчас — вытачи­вается из кусочка серебристого металла остроносый шпилик на древко знамени. Надо очень осторожно водить напильником в просверленном отверстии, что­бы в середине наконечника вышла звезда, мягкий металл легко поддается. Увлечённо работают все: и Аня Смирнова, и Валерий Петренко, а чуть подальше — Галчонок. Низко согнувшись, прищурив глаза, он заглядывает в просверленную дырочку — прицеливается, как лучше пилить.

Иван Осипович поторапливает:

— Нажимайте, нажимайте. До звонка осталось немного.

И когда, наконец, раздаётся за дверью звонок, ребята окружают Ивана Осиповича, протягивая го­товые наконечники.

Как приятно вручить вещь, сделанную собствен­ными руками!

Учитель принимает её, придирчиво рассматри­вая, и кладёт в шкаф, отмечая что-то каранда­шом в блокноте.

Отставшие ещё копошатся около тисков, думая хоть за перемену наверстать упущенные на уроке минуты. Упорно не бросает дела и Галкин.

Обычно после сдвоенных уроков слесарного де­ла Иван Осипович сам старается поскорее выпро­водить ребят из мастерской, чтобы успеть пригото­вить её к приходу следующего класса, но сейчас кончились последние уроки, и учитель не спешит. Поэтому и ребята задерживаются, чувствуя себя свободно, — ведь урока уже нет, значит, можно пе­реброситься громкими фразами и незаметно от Ива­на Осиповича крутнуть какой-нибудь рычаг у то­карного станка — вообще-то шестиклассников к станкам не подпускают!

— Кыш, кыш, — слышится и сейчас голос учи­теля.

— Ребята! — раздался призыв Кузеванова. — Все давайте в класс. Надо выбрать, кого пошлём на общегородской пионерский слёт!

— Нам в пионерскую комнату надо, — за­стрекотали девочки, которые клеили сегодня флажки.

— Всем, всем — непреклонно повторил Кузева­нов. — Мы недолго!

— Третье звено! — объявила в другом углу Маша Гусева. — Сбор с Еленой Максимовной завтра в десять утра! Собираться у школы!

— Можно прямо ко мне! —крикнул Галкин.

Все договаривались о разных интересных делах.

Только Дима почему-то молчал о встрече с учё­ным из Академии, и Стасику стало обидно. Он огля­нулся, но Шереметьева нигде не было: должно быть, уже вышел из мастерской.

Стасик решил, что, пока ребята собираются в классе, он успеет попить, и побежал к бачку с во­дой, стоящему в конце коридора у дверей школь­ного буфета.

Тут, свернув на площадку к двери буфета, он и натолкнулся на Диму.

Дима что-то торопливо жевал. Стасик налетел на него с разбегу, и Дима, попятившись, чуть не подавился, даже закашлялся.

— Ты что? — спросил Стасик, но Шереметьев глухо буркнул:

— Ничего! — И исчез.

Наливая в кружку воды, Стасик усмехнулся: «Вот чудной!»

В этот миг взгляд его упал на маленький синий комочек, лежащий поблизости на по­лу. Это была небрежно скатанная конфетная бумажка.

И внезапно страшная догадка мелькнула у Ста­сика.

Он поднял бумажку, развернул её и, кинув­шись в дверь буфета, подлетел к застеклённой витрине.

Догадка казалась такой невероятной, что Стасик не поверил себе, когда увидел за стеклом на вы­ставке в вазочке горку конфет в точно таких же синих бумажках, какую держал сейчас в руке. На этикетке, прикреплённой к хрупкой вазочке, значи­лось: «Карамель, 100 гр. цена — 1 рубль 40 ко­пеек».

Так вот в чём дело!

Стасик бросился в класс.

Все уже сидели на местах. Шереметьев тоже. Он спокойно отвечал что-то Валерию Петренко, смеялся как ни в чём не бывало.

Стасик отвёл глаза в сторону. Впервые в жизни он обладал настоящей чужой тайной. Тайной, ко­торую совсем не стремился разгадать, подражая знаменитому сыщику Джемсу Джонсону, но кото­рую раскрыл совершенно случайно, неожиданно для себя. Не хотелось верить, что она существует, эта тайна, потому что невозможно было понять, как хватило у Шереметьева наглости всех бессовестно обмануть.

И его-то, сидящего со спокойной улыбочкой, ре­бята собираются выдвинуть как лучшего пионера вместе с Кузевановым и Смирновой на общегород­ской пионерский слёт?

— Все согласны? — не сомневаясь в том, что возражений не будет, спросила напоследок стоя­щая на председательском месте Ляля Комарова.

И тогда Стасик вско­чил и, словно ударив по воздуху кулаком, крикнул:

— Нет, не все! Я против! Против Шереметье­ва! Смотрите, что у него!

Стасик подбежал к Диме и вывернул кар­ман его курточки. На пол посыпались конфеты в синих бумажках.

— Что делаешь? — взвизгнул Шереметьев, отшатнувшись в сторону и хватаясь за карман.