Шестое чувство

Я поворачиваю голову и натыкаюсь на угрюмый взгляд Адама. В этот момент я понимаю, что не только я перерыла соцсети. Но и он тоже. Вот только о своем нике я не успела рассказать за время каникул. Как-то так получилось, что мы растворились друг в друге, и весь оставшийся мир перестал существовать на те две недели.

До конца вечера мы с Адамом практически не говорим, девочки тащат меня по винтажным бутикам, в которых продаются удивительно странные вещи. Эмма решает померить огромную фиолетовую соломенную шляпу, которая по форме напоминает мексиканское сомбреро, и мы в голос над ней смеемся.

– Ладно, я побежала домой. Еще домашку делать, – с грустью прощается с нами Полин и спускается в метро.

– Адам, поужинаешь сегодня у нас? – спрашивает его Эмма, и он кивает.

Он решает больше не избегать меня, это видно по его поведению. Он не верит мне и хочет докопаться до правды. Вот только я ему все равно ничего не скажу. Что поменяет эта правда? Он сейчас с Эммой. Она смотрит на него влюбленным взглядом, держит за руку и бесконечно что-то ему рассказывает. Он с ней. И на этом точка.

Дома нас встречают родители. Мама выглядит взволнованной, и я не сразу понимаю причину. Я хочу показать ей булочку, но она меня опережает:

– Детка, ты видела время? Лили, это несерьезно, ты второй раз подряд пропускаешь свою сессию.

– Точно, – сокрушаюсь я, – мам, честно, я не специально. Мы просто загулялись.

– Он лучший психолог по таким вопросам. Ты видела, какая к нему очередь? Уважай, будь добра, чужое время. Или ты хочешь, чтобы он от тебя отказался? Тебе нужны эти сессии. Он лучший, Лили.

Жером приобнимает ее за плечи:

– Амели, с кем не бывает. Молодежь ведь: в одно ухо влетело – из другого вылетело.

– Я, пожалуй, пойду, – подает за моей спиной голос Адам, и я готова провалиться сквозь землю. Он ведь был не в курсе, что мне нужна помощь специалиста, чтобы справиться с паническими атаками. Эмма, скорее всего, уже слышала об этом. Когда живешь под одной крышей с человеком, очень сложно хранить секреты.

– Ты разве не останешься на ужин? – тихо спрашивает Эмма. – Ты же сказал, что останешься.

– Мне надо кое-что сделать, я совсем забыл.

– Я провожу тебя, – предлагает она.

Но он тут же отвечает:

– Нет, Эмс. Я сам найду выход. Всем хорошего вечера.

Мама смотрит на меня и нервно прикусывает губу:

– Я не видела, что он с вами, Лили, – извиняющимся тоном бормочет она, – я думала, вы вдвоем.

– Адам никому не расскажет, – подает голос Эмма, – он вообще не из болтливых.

– Да не переживай, Лили. Он практически член семьи, – успокаивает Жером.

Я ощущаю назойливое внимание всех троих и чувствую, как краснею еще сильнее.

– Неважно, – бормочу я и потираю шрам на руке. Стараюсь сделать это незаметно, чтобы мама не увидела, но ее зоркий взгляд следит за каждым моим движением.

– Лили, завтра же созвонись с Бертраном.

Я киваю, а про себя думаю, что Бертран крайне занудный мужчина, и, возможно, мне легче было бы говорить с женщиной. Но я не рассказываю про это маме: она так долго уговаривала его поработать со мной. Считает, что он моя панацея.

– А мы тебе принесли кое-что, – прочистив горло, говорю я и выдавливаю из себя улыбку.

– Смотри, чем меня сегодня кормили Эмма и Полин!

Я достаю огромный багет и машу им в воздухе.

Мама и Жером начинают хохотать. Я рада прервать неловкую паузу. Вручаю маме ее подарочек и нараспев приговариваю:

– Приятного аппетита! А мне надо в душ.

Я захожу в свою комнату и падаю на постель лицом в подушку. Чувствую ком в горле и знаю, что мне необходимо сделать. Я опускаюсь на корточки и нащупываю под кроватью тетрадь. Я нахожу ее быстро, она будто ждала моего возвращения. Хватаю черную ручку и открываю чистый лист. Мгновенно начинаю писать, мысли так и рвутся наружу, воспоминаниям нужен выход.

А ты помнишь, как мы сидели с тобой ночью на автовокзале в ожидании автобуса? Я достала из пакета джинсы и надела их под платьем. Ты укутался в шарф и вновь закурил сигарету. Я смотрела, как рассеивается дым в темноте, и думала, что же будет дальше? К чему приведет меня дорога в Рим? Автобус приехал без опозданий, мы с тобой сели в самом конце, убрав вещи под сиденье. Ты был сонным, тер глаза и выглядел так мило.

– Ты точно не хочешь сесть у окна? – спросила я.

Ты покачал головой.

– Больше всего на свете я хочу спать, – вздохнув, с улыбкой ответил ты.