Шестой океан

— Мы чуть не отравились. Понимаете. В оранжерее очень мало кислорода и много углекислоты. Для чего? Чтоб лучше дышалось деревьям и растениям. Так, Олег, что ли? — повернулся он к мальчику.

— Надо вернуться за костюмами, — живо проговорил Олег.

— Не обязательно. Мы за полминуты сменим атмосферу. — Рыбкин открыл в стене небольшую дверцу и нажал на какую-то кнопку. В оранжерее послышалось гудение насосов, и вскоре над дверью вспыхнул зеленый огонек.

— А теперь — пожалуйста! — широким жестом пригласил Рыбкин.

В лицо пахнуло густым, теплым воздухом с ароматом плодов и диких лесных цветов. Под высоким стеклянным куполом в торжественной тишине дремало зеленое земное царство. Тополи, клены, абрикосы, яблони…

Олег остановился, зачарованный. Прислушался. Где тот прибойный гул лесной чащи, где ее вечная песня?

Не шелохнется лес, молчит: он спит! Зеленые кроны некоторых деревьев удивляют своей формой — одни шароподобные, другие в виде зонтиков. Сквозь листву просвечивают шероховатые стволы.

Припомнились весна, ледоход, таяние снега, звон веселых ручейков, набухающие почки верб, подснежники на лесных полянах. А воздух тут какой! Будто напоен дыханием лесных криниц и ласкового солнечного дня.

Но нет здесь ни криниц, ни бездонно-высокого неба.

Стекло светит ярко, но не очень знойно. И не удивительно — под открытыми лучами тут, понятно, ничто бы не росло!

— Вот, друзья, наше зеленое царство. Песнь природы! — мягко пробасил Григорий Антонович, не сводя глаз с космического сада.

Бобров подошел к слуцкой бере. Ощупав ствол, листву, он начал присматриваться к ее плодам. Груши висела на упругих ветвях, как маленькие медные колокольчики.

— Григорий Антонович, видимо, подпорки нужны, — сказал Бобров, показывая на отяжелевшие ветви.

— Зачем? На нашей планете — невесомость…

— Ах, чтоб тебя! — незлобиво выругался геолог. Всякий раз забываю… А скажите пожалуйста, космические лучи сюда проникают?

Рыбкин, шагая по аллее сада, на ходу говорил:

— Космические лучи! Это, батюшка, страшный наш враг. С ними шутки плохи. Но мы защитили деревья и растения от них. И весьма надежно.

— А почему вы боитесь их? — поинтересовался Олег.

Рыбкин усмехнулся.

— Побоишься, — задумчиво произнес он. — Это, Олег, пули-невидимки. Смертельно опасные.

— И для человека?

— Для человека особенно, — ответил ботаник. — Они приходят к нам из далеких глубин космоса, таинственные и могущественные. А как зарождаются неизвестно. Одни говорят — от вспышек новых звезд в далеких галактиках, другие — от воздействия межзвездных электрических полей. Эти лучи — ядра различных элементов, которые летят со скоростью света. Попадая, скажем, в человека, они разбивают молекулы клеток тела, иначе говоря — ионизируют их. А к чему это ведет, сами понимаете: разрушаются клетки нервов или еще хуже — сердечной мышцы, и нет человека. Погибает…

По спине пробежал холодок. Олег уже с опаской посмотрел на зеленоватый купол оранжереи. Что значит дырявое небо, без воздуха. Мало того, что эти мизерные частицы летят неизвестно откуда, так еще и угрожают убить тебя.

Но ничего, стекло оранжереи, видно, толстое, надежное, и пусть летят эти посланцы далеких миров. Возможно, когда-нибудь они и понадобятся. Не может быть, чтобы человек не приручил и эту дикую, таинственную энергию.

Рыбкин шагал по аллее, высокий, прямой, всемогущий, как чародей. Олег, следуя за ним, думал о далеких мирах, где вспыхивают новые и гибнут в страшных катастрофах старые, отжившие свой век солнца-звезды, о Земле, маленькой космической пылинке, на которой буйно расцвела жизнь и соткала из чудесных клеток мудрого царя природы — человека, о длинных бесконечных годах, плывущих над безбрежьем звездных островов Вселенной, над Землей и над родной страной.

И вдруг — что это? — кустарник впереди зашумел, заволновался. Не только Олег, но и Рыбкин с Бобровым настороженно остановились. На аллею выбежала Надежда Николаевна Хлебникова, розовощекая, стремительная, в белой кофточке и спортивных брюках.

— Вот где вы попрятались! — весело воскликнула она. — В райском саду. Едва нашла. Тут такие джунгли… Видно, яблоками угощаетесь?

— Ждали вас, Надежда Николаевна. С какого хотите попробовать — с этого или вон того? — Ботаник показал на низкорослое, усыпанное плодами дерево.

Хлебникова заколебалась.

— Тогда я вам преподнесу розу, — сказал Рыбкин, подойдя к следующему, тонкоствольному дереву. — Вы, как женщина, имеете право первой попробовать ее.

Надежда Николаевна вопросительно глянула на ботаника: не шутит ли он? Рыбкин лукаво улыбался.

— Ну, хотите? — допытывался он.

— Вы могли бы предложить такой фокус, Григорий Антонович, Олегу, а не мне! — ответила Хлебникова. — Сорвите розу, я приколю ее на грудь.

Рыбкин нагнулся к дереву, сорвал плод, похожий на лимон.

— Пожалуйста, — сказал он с поклоном. — Приколите!

Бобров и Олег в изумлении переглянулись. Хлебникова даже отступила на шаг.

— Это роза, говорите?

— Да, роза! — не без гордости произнес ботаник, любуясь чудесным плодом. — Возьмите попробуйте!

— Я не понимаю…