Шестой солдат

Тамада. Пока еще не дам, дорогой. Уходя от нас, наши бабушки и дедушки завещали своим детям: когда они будут присутствовать на свадьбе своих детей, обязательно целоваться!

Отец Анджелы целуется с родителями Жениха. Общее ликование.

Жених. Тамаз, ты мне дашь?

Тамада. Теперь возьми, дорогой.

В е н ю ш к а (очень набравшийся). А мы все выпили? Все-все?

Жених. Сиди, кой-чего осталось... Я за что хочу? Я лично за родителей хочу. За то, что они меня жизни научили. Тамаз не даст соврать производство у нас тяжелое, семьдесят гавриков - у того руки нет, у того ноги, а у кого - памяти. А ничего, вкалываем, план даем. Или вот я экзамены сдаю в педагогическом, без образования же тоже как без рук, так пока я сочинение намаракал про четвертый сон Веры Павловны, семь потов сошло. Трудненько после армии. А в армии - как мы с тобой, Витюшка, трубили? В белых перчаточках кнопочки не нажимали, на брюхе с полной выкладкой ползали, старшину роты, как отца родного, чтили. Не то что теперешние, лобастенькие-очкастенькие, с Феллини-Антониони по корешам, - им все готовое подай, да чтоб все полегче, у них установка - банк сорвать. А нас - к чему с детства готовили? Что жизнь - она не праздник. Она - вещь сволочная. Помнишь, маманя, я мальцом прибегал - пожаловаться на Саньку, рыжего? Проходу мне не давал, обормот, - то по шеям съездит, то общую смазь сделает. А ты мне чего в ответ? "И слушать не желаю. Пока ты этого Саньку не выпорешь, я в тебе сына не узнаю".

Мать Жениха.И когда ж это я говорила?

Жених. Было, маманя. И крепко мне запало тогда, что должен я его именно выпороть. И главное - справился! Ребят подговорил, в каменоломню мы его заманили... Больше не лез.

Витюшка. Это Кубышкин, что ли?

Жених. Он самый. Но это все - детство. А когда он инвалидом сделался, под всеми заборами лежал, то кто ж его подобрал, к жизни пристроил? Да тот же я. Про тебя вспоминаю, папаня, - как я мороженого просил, а ты - не купил. Сам пивко прихлебывал, а мне говорил: "Всего сам добьешься - и мороженое будет послаще, и пиво - похолоднее".

Отец Жениха. Ты бы чего хорошего вспомнил, стервец.

Ж е н и х. А я разве - плохое? Благодаря кого же я на ногах стою твердо, положение имею, другого еще могу вытащить? Слыхали - проблема есть новомодная: отцы и дети? Так это не про нас. Потому и государство на таких, как мы, опереться может, как на каменную стену. Но, дорогие граждане, если мы свои обязанности четко знаем, то и права? Предположим, заявится он ко мне... ну, из этих, про которых я говорил. "Отдай мне, скажет, самое дорогое". А что у меня самого дорогого? Невеста моя? "Вот, скажет, уступи мне ее". Это почему - уступи? "А я, грит, влюблен в нее с первого взгляда". У него ж это просто. И все ж ему обязаны. А знает он, сколько моей души сюда вложено? Думает он за нее, как она будет жить, когда у него эта блажь схлынет? Нет, он это в голове не держит. Так имею я право врагом его считать смертельным? В порошок стереть - любым способом?

Тамада. Хорошо говоришь, дорогой, но долго-долго. Тост у тебя слишком кавказский.

В е н ю ш к а. Зато наш Жека вчера шпиона поймал!

Жених. Замяли, Венюшка, замяли.

Тамада. Он скромный. Он хочет сказать: "Просто повезло мне. Так на моем месте поступил бы каждый".

Венюшка (пытаясь встать). А вот у меня случай. Подходит ко мне в ресторане. Он мне по-американски - и я ему по-американски. Он мне по-немецки - и я ему по-немецки. Он мне по-французски...

Тамада. А ты ему по-грузински.

Венюшка. А я ему - по-нашему: "Русского человека, сука, за доляры не купишь!"

Тамада. Так выпьем же за то, чтоб в нашем пошивочном комбинате враг бы себе не нашел никакой лазейки.

Общее веселье, пытаются спеть "Белым хреном", но выходит уже далеко не стройно.

Жених. Что же ты мне тост испортил, Тамаз?

Т а м а д а. Я испортил? Я его логически завершил. Объявляю танцы!

Кавалеры разбирают дам. Жених ведет Анджелу на середину. Долго никто не замечает вошедшего Солдата. Затем Отец Анджелы пробирается к нему со стопкой в руке.

Отец. Пожалуйте к нам гостем. (Узнал.) Освободили? Пустое все оказалось? На-ко вот, хлопни с порога. Чтоб все обиды за дверью остались.

Солдат (поднял стопку). За дочку вашу. За невесту.

Анджела. Это кто же там про меня вспомнил?

Жених. Бог ты мой! Миша, друг желанный! (Идет к Солдату, раскрыв объятия.) Ну, все утряслось? Я ж говорил... Тоже хреновину затеяли защитника отечества подозревать. Всегда вот мы любим палку перегнуть, ну не можем без этого, с детства так воспитаны. К столу проходи, не стесняйся.

Отец. Окаянный ты, Жека. Ты бы повинился перед человеком, а к столу я и сам приглашу.

Жених (улыбаясь, Солдату). Я сейчас. (Ведет Отца к столу.) Демагог вы, папаня. Нехорошо. Это вы, значит, тут хозяин, а я чтоб свое место знал?

Отец. Дал бы я те по шеям, зятек ненаглядный!

Жених. Тестюшка, дорогой, вы ж на ногах не держитесь. Дайте-ка я вас усажу, вот ваше место законное.

В и т ю ш к а. Давно я мечтаю, папаша, с вами выпить. Претворим наши мечтания в жизнь?