Шиноби Мрачного Рассвета

Небезразличны ему были некоторые люди, что жили в ней. Юи, Мию, Шикамару. Минато и Кушина, его первые родители, ведь иных он не помнил — уничтоженная эфириалом память о начале прошлой жизни так и останется навечно пуста. Люди, мнение которых стало важной переменной в планировании действий. Те, чьи судьбы его действительно заботили. Как они отреагируют, если он разом убьет десятки тысяч? Десятки тысяч обычных жителей враждебной какурезато? Но даже если не брать в расчет уничтожение городов, каковы будут последствия одной только демонстрации такой мощи? Как близкие отнесутся к такой власти конкретно в его, Варкастера, руках?

Социальная модель уверено отвечала — ничего хорошего не будет. Уже привычный и полюбившийся ему жизненный уклад разлетится вдребезги. Что именно изменится, некромант точно просчитать не мог. Не хватало понимания людей. Но что отношение к нему станет совсем иным — знал. Изгоем, как раньше, магу быть не хотелось. А значит, как ни печально, его шедевр так навсегда и останется в глубинах памяти.

В спокойном мире шиноби не было места оружию, что создавалось в ожидании апокалипсиса.

***

Тусклая лампочка в коридоре была единственным источником света в этом мрачном месте. Слабые лучи, проникая сквозь зарешеченную прорезь вверху основательной стальной двери, едва позволяли разглядеть убогую обстановку тюремной камеры: абсолютно гладкие, созданные дотоном и защищенные фуин стены; брошенную на такой же пол тощую скатку — спальное место; поганое ведро в углу.

Кабуто отжимался размеренно и неустанно. Бесформенная хламида, заменявшая узнику одежду, пропиталась потом. Но бывший шпион не собирался останавливаться. До той поры, когда скудный паек начнет сказываться на его физической форме, было еще далеко. Пока же движение помогало сосредоточиться на размышлениях. Мысли о том, как выбраться из этой передряги, бились в голове шиноби в такт выполняемым упражнениям.

И в унисон с ними билась тяжелая, подсердечная ненависть.

Конечно же, Кабуто на своем пути шпиона давно осознал риск оказаться схваченным, попасть на допрос. Он был готов прервать свою жизнь при необходимости. Готов был к боли и к унижениям. Он знал — сможет выдержать многое, что и не снилось хваленым АНБУ. Знал, что способен выкрутиться, ускользнуть, обмануть врагов.

Все его приготовления оказались бесполезны. Бессмысленны оказались годы развития ирьенинского мастерства — куда более изощренное искусство Сенджу с легкостью перекрыло его потуги остановить сердце, превратив Кабуто в пленника собственного тела. Бесполезны оказались навыки изощренного лжеца, способного искренне поверить в собственную ложь — Яманака не нуждался в словах. Жуткие техники мозголома работали напрямую с разумом допрашиваемого, вытаскивая на поверхность все, что интересовало проклятого хокаге. Кабуто раскололи легко, так вор вскрывает декоративный ларчик для драгоценностей, небрежным движением ножа ломая хлипкий замок. Вынули все ценное, не спрашивая на то желания, и бросили опустошенного.

О да, его оценили по достоинству. Совсем не обычная тюрьма стала прибежищем шпиона. Единственная камера, которой заканчивался короткий коридор. Тяжеленная сейфовая дверь, которую он заметил, пока его конвоировали, перекрывающая единственный проход. Тюрьма совсем не для генина. Есть, чем погордиться.

И одновременно его недооценили.

На хокаге произвели впечатление его способности. Нечасто, но четвертый спускался сюда, в камеру. Разговаривал с Кабуто, прощупывал почву, явно желая переманить на свою сторону столь полезного человека. Не осознавая, какого врага сотворил себе своим допросом. Шпион отвечал вежливо и на рожон не лез, тщательно скрывая кипящую в душе ненависть. Если надежда на помощь его хозяина — Орочимару — не оправдается, благорасположение Намикадзе было единственным шансом покинуть подземелье. Увы, вскрыть защищающие стены фуин шансов у него не было. В этом он убедился в первую очередь.

Главное выбраться, а там-то...

Мысли Кабуто были прерваны тихим шорохом. Что-то коснулось ноги шиноби. Мгновенно вскочив, он развернулся, принимая стойку. Но спустя миг расслабился, радостный оскал выполз на лицо шпиона.

Из пола, игнорируя нанесенные на тот фуин, медленно всплывал человек-растение. Горящие золотом нечеловеческие глаза сверкнули меж разошедшихся лепестков цветка мухоловки, гость открыл рот, собираясь поприветствовать узника...

Камеру вдруг залил свет, по-солнечному яркий, где-то даже уютный. Спустя едва различимое мгновение проявившиеся на стенах сияющие фуин взорвались яростным огнем...

Двое шиноби в масках АНБУ, стоявших на посту у двери, ведущей в изолятор, отпрыгнули, когда вдруг от стального монолита потянуло жаром. С опаской глядя на раскаляющийся металл, они замерли в ожидании, готовые мгновенно броситься наутек, если станет ясно, что сталь оказалась не в силах сдержать бушующую за ней силу. Но дверь выдержала. Нагревшись до тускло-вишневого цвета, металл начал остывать.

— Сообщи хокаге, что ловушка сработала.

— Есть.

***