Шиноби Мрачного Рассвета

Шисуи не нуждался в печатях. Доли секунды мангеке шарингану хватило, чтобы захватить противника в иллюзию. Финт, отработанный тысячи раз. Одно гендзюцу, десять шагов.

Удар меча.

Вакидзаси вошел Намикадзе под челюсть, снизу вверх. Вложенной Шисуи силы хватило, чтобы пробить не только мозг, но и череп — кончик лезвия хищным клыком высунулся практически из макушки шиноби.

Вот и все. Они убили сына хокаге.

Предатели.

Но осознать крушение всех своих надежд и чаяний, дела всей своей жизни, Итачи не успел.

Наруто умер.

Тот-кто-стоит-за-спиной остался.

Со смертью Намикадзе Жуть никуда не делась. Наоборот, словно легкий осенний заморозок сменился разгаром лютой зимы, пришедшей из тех земель, где никогда не тает снег.

Шисуи не успел ничего.

Глаза резануло болью, мир вдруг стал объемнее и яснее. С болезненной отчетливостью Итачи видел, как распадается пылью его друг. Как проваливается в ворот куртки потерявшая опору голова, как в облаке праха оседает пустая одежда...

Вслед за пылью того, что было Шисуи, откуда-то из глубин души поднималась Тьма. Итачи вдруг все стало безразлично: Коноха, путь шиноби, Юна, возможная кара... Безразлично, кто прав, кто виноват. Его друг умер — только это имело значение.

И убийца. Еще имел значение убийца.

А живой мертвец медлил. Преступно, непозволительно для бойца такого уровня медлил.

«Саске», — понял Итачи, — «Его сдерживает то, что я брат Саске»

Тьма смотрела, как мертвая рука вытаскивает клинок из пробитой головы, как на глазах затягивается смертельная рана. Тьма требовала выбора: жаркое стремительное безумие или медленная безнадежная агония.

И он выбрал.

Глаз запульсировал, тьма вцепилась в Наруто хищным щупальцем, связывая разумы Итачи и его жертвы. Он знал, как это будет. Знание пришло вместе с тьмой. Будет мир без солнца и звезд, мир багрянца и мрака. Мир, в котором они останутся вдвоем. Палач и распятая на плите жертва. И все было так. Был мир багрянца и мрака, мир без границ. И жертва была.

Вот только распят на камне оказался совсем не Наруто.

Серые глубоко посаженные глаза, цепко и в то же время равнодушно следящие за палачом из тени капюшона. Потемневшая, обветренная кожа, сухощавое лицо уже немолодого человека.

— Зря, — не столько услышал, сколько прочитал по губам незнакомца Итачи.

И созданный мангеке мир разлетелся вдребезги.

Пленник словно вывернулся наизнанку, взорвавшись феерией обжигающих холодом лучей, линий... фигур?

Итачи подвели рефлексы. Отточенные рефлексы урожденного Учиха. Стремление отследить каждую деталь, каждую мелочь, малейшее движение. Взгляд скользил от узла к узлу, от знака к знаку. Разум тщетно бился, пытаясь осознать увиденное, представить невообразимое, собрать воедино элементы титанической головоломки... И увязал все глубже. Забывая о реальности, о тьме, о мести. Не замечая, как рвутся чакроканалы в глазах, как истекает кровью шаринган, пытаясь выполнить невозможное по воле хозяина.

Он почти справился. Почти смог. Почти увидел.

Храм, чьи шпили пронзают пустоту. Храм, чье основание уходит в бесконечность. Храм, что лишь обрамление алтаря.

Для Итачи больше не было Юны, не было Наруто, не было Шисуи. Храм занял его целиком, не оставив места иному. Завороженный, шиноби вглядывался в то, что расположилось на алтаре.

Вглядывался, пока оно не взглянуло в ответ.

И Учиха Итачи тоже перестал быть.

Глава тридцать восьмая

Минуты текли за минутами, сливаясь в часы. Ульгрим рассеянно шарил взглядом по приемной хокаге, обстановку которой успел изучить до последнего миллиметра. Незнакомый чунин, занимавший место секретаря, желания общаться не выказывал, отделываясь от мечника ответами, чья краткость балансировала на самой грани приличия. Скучный покой нарушали лишь периодически прокатывающиеся по незримому океану магии сигналы Варкастера: «все в порядке». Да еще собственные размышления о случившемся.

В который раз вспоминая увиденное Комокутэном, Ульгрим не мог отделаться от мысли, до чего глупо все получилось. Сейчас он видел десятки развилок, на которых события могли повернуть в совершенно иную сторону. «Если бы» — мечник всегда считал это слово уделом неудачников, неспособных принять реальность, но сейчас не мог удержаться... Если бы...

Если бы он сам был чуть настойчивей в попытках допросить Юну...

Если бы Итачи совладал с эмоциями и не полез в разум некроманта...

Если бы придурок Шисуи не сделал, вероятно, единственную вещь, способную взбесить Варкастера.

Поговорить с некромантом Ульгрим не успел. Когда он примчался к полю боя, выдернутый из постели переходом Провозвестника в мертвую фазу, все было уже кончено. К счастью, уничтожив свою цель, маг вернулся к обычной рациональности, послушно сдавшись подоспевшему патрулю. К моменту появления мечника Варкастера уже уводили, а на месте схватки распоряжался хокаге, поспешивший взять носителя мангеке в оборот.