Шипы и розы

Но вот в селение приехали в отпуск молодые ребята из воинской части, где они отбывали действительную службу, и в их числе Сослан Токаев и Виктор Тукаев. Больше всех этот приезд взволновал старого Хадзбатыра. С места в карьер он заявил:

— Вот увидите, эти двое обязательно передерутся. Быть беде. Попомните мое слово.

— Придумаешь тоже, дедушка! — удивлялись девчата. — И чего им драться?

— Об этом спросите у меня, — таинственно шептал дед, — клянусь отцом, одного из них будем оплакивать. Ведь между их фамилиями старая вражда.

— Вспомнил, — сказала старуха Фардзинова, — была вражда сто лет назад. Уже отцы этих ребят и то не враждовали.

— Молчи, старая утка! — оскорбился дед. — Много ты понимаешь! Посмотри, какие они сильные, статные. Настоящие джигиты. Да еще военные люди. Где им утерпеть, не подраться!

— Ты бы, старый, шел лучше пасеку караулить, что ли, — советовал председатель колхоза Осман Караев. — Делать тебе нечего, вот и лезет в голову всякая чушь.

— Что ты, председатель, — качая головой, жалостно стонал дед, — не могу я на пасеку, меня пчелы не любят, чтоб они сгорели. Закусают.

— Ну, за ягнятами бы смотрел. Все польза.

— И ягнята меня не любят. Разбегаются во все стороны, чтобы им пропасть.

— Ну, в поле воду бы возил колхозникам.

— И колхозники… — машинально заводил дед, но, сообразив, что его поддели, начинал плеваться и под хохот окружающих удалялся, опираясь на клюку.

А Сослан Токаев и Виктор Тукаев знать не знали об этих разговорах и не спешили оправдать прорицания деда. Они вместе со своими товарищами помогали колхозникам в поле, на огородах и не проявляли друг к другу ни особой вражды, ни заметной дружбы. Видимо, им просто некогда было заниматься такими пустяками, как кровная месть. В свободное время они вместе с молодежью селения усиленно занимались спортом. Именно в это время в селении Дзанат родилось несколько спортивных коллективов: альпинистский кружок, футбольная и волейбольная команды.

И, как ни странно, одним из самых отъявленных и несносных болельщиков во время футбольных матчей был дед Хадзбатыр. Чуть где тренировка или игра — дед тут как тут. Он просто терял голову и обычно так орал, что после матча терял голос и сипел, как селезень.

Не ко всем членам команды дед относился одинаково. Особый интерес он проявлял к Сослану и Виктору, возглавлявшим две команды. И когда Виктор во время особенно острого момента нечаянно подбил Сослана, дед в порыве восторга так разволновался, что шваркнул о землю свою шапку и захрипел:

— Ага, говорил я вам! Погодите, кровь свое возьмет. Еще и не то будет.

Но никто на эти слова не обратил внимания. И, как оказалось впоследствии, зря.

…Прошло несколько дней. Вот тут-то и случилось необычное происшествие. Первым заметил это дед Хадзбатыр, сидевший, как обычно, на нихасе[2]

вместе с несколькими стариками. Он совершенно ясно увидел, как по дороге, ведущей в лес, показались Виктор и Сослан. Они шли очень быстро, не оглядываясь, с озабоченным видом. И каждый нес в руках что-то длинное, издали несколько напоминавшее шашку.

Дед даже подскочил от волнения.

— Говорил я вам! — заверещал он. — Ведь они, клянусь отцом, идут драться. Вот теперь вы мне поверите наконец!

— Да погаснет мой очаг! — горестно запричитала бабка Фардзинова, случившаяся тут же. — Да буду я вашей жертвой, дети мои, неужели вы хотите сами запачкать свою молодую жизнь?

Ее вопли услышал проходивший мимо председатель колхоза Караев. Он остановился и расспросил, в чем дело, а расспросив, немедленно принял меры.

— Мурад! — закричал он своему сыну, мальчишке лет десяти. — Беги за ними, останови!

Но дед схватил мальчишку за полу и не пускал, говоря, что нечего мешать судьбе и она, мол, сама распорядится, кому из двоих кровников уцелеть, а кому распроститься с этим миром.

— Покажите свою отвагу, свое мужество, храбрые юноши! — радостно вопил он. — Вы прославитесь, и девушки Осетии будут слагать о вас песни.

— Девушки Осетии будут их обсуждать на комсомольском собрании, — заявила Замира Кулаева, член бюро комсомольской организации, — и дадут им жару. Хорошо, если строгим выговором ограничатся… Беги, Мурад, посмотри, что эти «кровники» там делают. И скажи, чтобы немедленно перестали дурить.

Мурад вырвался и побежал к лесу, где уже исчезли в густых зарослях кровные враги.

Осман Караев поглядел гонцу вслед, подумал немножко и двинулся в том же направлении, постепенно ускоряя шаг. За ним пошла Замира, поплелась бабка Фардзинова, а потом потянулись и остальные.

Спотыкаясь о кочки, председатель размышлял, что вот, мол, еще этого недоставало. Работы — на десяти верблюдах не увезешь, а тут кровная месть, как чирей на шею. Еще в район вызовут, к прокурору, в военкомат и еще бог знает куда будут приглашать по вине этих двух оболтусов. Занимались бы себе спортом — и все было бы в порядке. Так нет. Только старому дрючку Хадзбатыру радость. Вон он как ликует, словно его на свадьбу пригласили.

…Но вот навстречу, задыхаясь, мчится Мурад. Он кричит во все горло.

— Фадис! Фадис![3] Дерутся! Скорее бегите, а то они убьют друг друга!