Шипы и розы

Ужинать расхотелось. Пить тоже, и Тим тоскливо посмотрел на бутылку. Всё шло не так. Всё выглядело не так. То, что на секунду показалось сокровищем, оказалось подделкой. Камень, выпрыгнувший из-под колеса самой обычной телеги, никогда не станет золотом, сколько ни крась его в золотой цвет. Но что там какой-то камень и загадки женской души, если даже близкие люди, которых Тим всегда идеализировал и которым старался подражать, вдруг в одночасье прослыли равнодушными убийцами, пусть и не собственными руками совершившими преступление, но ничего не сделавшими, чтобы его предотвратить?!

Пальцы нащупали в кармане две бумажки: одна была снята с пузырька с лекарством, что принимала Малеста; другая выужена из платяного шкафа в Золотых Буках. И за обеими стоял некогда любимый дядя Реджи.

Тим вытащил бумажки и поднёс их к свету, и только сейчас вдруг обнаружил, что несмотря на безумное сходство двух рецептов как в части доз и частоты принятия, так и в части наклона букв и количества завитушек у цифр, это всё же были два разных лекарства. Состав был разный, и отличие укладывалось всего в одно слово, которое не сразу и углядишь, настолько трудно читаем и мелок был почерк. Хоть лупу доставай!

Тим так и сделал, грохнув выдвижным ящичком широкого дубового стола, а затем, оставив бумажки около стопки газет и высохшей чернильницы, вывалился в холл и выкрикнул:

– Джонатан!

Заметившая не вполне трезвого хозяина Ева пискнула что-то нечленораздельное и юркнула под лестницу, а вездесущий дворецкий не заставил себя долго ждать.

– Мистер Андервуд?

– Распорядитесь приготовить мне лошадь, Джонатан, и немедленно. Мне нужно срочно повидать доктора Уотнера.

– Простите, сэр, но ваш отец, покидая Девонсайд сегодня утром, строго-настрого наказал мне вас из дома никуда не выпускать. Хозяин беспокоится, что вы можете натворить дел, которые помешают важному знакомству на скачках в Аскоте.

Опять! Опять одно и то же! И, видимо, это будет продолжаться, пока он – Тимоти Льюис Андервуд – не женится на Кэтрин Пикли, которую отец ни разу в жизни не видел, но уже обожает. Но если женитьба – единственный способ обрести, наконец, свободу и отделаться от родителя, то Тим женится. Ещё как женится! Лишь бы потом новоиспеченная жёнушка не оказалась вторым Джейкобом и не начала пилить и изводить покруче, чем это делает отец.

– Джонатан, мне нужен доктор Уотнер.

– Молодой хозяин болен?

– Какого чёрта?! Да я здоров, как бык!

– Тогда нет, сэр. Будь вы больны, я вызвал бы доктора сюда, но теперь и сам вижу, что в этом нет острой необходимости.

Надо было врать, что болен. Чёрт! Как говорится, поспешишь...

– В таком случае есть ли у нас справочник по медицинской латыни?

– Нет, сэр. Ваш отец никогда не закупал в дом издания, связанные с медициной.

– Тогда мне тем более нужен доктор Уотнер!

– Боюсь, сэр, что пока в Девонсайд не вернётся ваш отец, я бессилен чем-либо помочь.

– Выходит, я здесь заключён, как в тюрьме?

– Если вам угодно выбрать такое сравнение, то пусть будет так. И прошу вас не спорить с решением вашего отца. Не забывайте наш недавний разговор. Вы ведь не хотите, чтобы ценой за вашу независимость оказалась испорченная репутация одной знакомой нам дамы?

Кулак сжался сам собой, но рука была спрятана за спину, и Джонатан ничего не увидел.

Не время. Совсем не время. Ни конфликтовать с отцом, ни с гадом дворецким. Всё слишком хрупко вокруг. Один неверный шаг – всё рассыпется, и тогда уже совсем ничего не исправишь...

Глава 16. Гортензия в петлице

Скачки в Аскоте* были тем ежегодным летним мероприятием, которое не мог пропустить ни один уважающий себя джентльмен, потому что если он отнесётся к этому событию небрежно и даже удумает его проспать или – чего хуже! – предпочесть хаосу на ипподроме лесную тишину и охотничье ружьё, то его супруга не преминет тотчас напомнить, в скольких припасенных шляпках она так и не вышла в свет и сколько воздушной тафты и атласа было закуплено для пошива платья, но в итоге было упрятано в шкаф за ненадобностью. Виноват в её страданиях будет лишь один человек. И хорошо, если семейная разборка закончится только шляпками и прочими элементами гардероба! А ведь может быть иначе, когда бедняге припомнят все его промахи, включая покупку ненужного серванта и найм вороватого садовника той весной, когда всю землю вокруг розовых кустов перерыли кроты.

Андервуды никогда не пропускали скачки. Из всех важных приёмов этот был особенно ценен. Количество высокопоставленных гостей зашкаливало. Со многими Джейкоб был знаком, но те многие не обязательно о нём часто вспоминали. Однако стоило им поймать на себе обворожительную улыбку Малесты, а заодно и себя на мысли, что прекраснее женщины во всём мире не найдёшь, как и сам лорд Андервуд тут же всплывал в памяти и прямо перед лицом.